Человек построил дом стал человек в доме жить

Чем отличается образ жизни в индивидуальном доме от образа жизни в многоквартирном и многоэтажном?

Различия совершенно принципиальные. Посмотрим на это и с точки зрения жителей, и с точки зрения государства. Тип городского развития в России и образ жизни русского городского человека должны меняться: нужно стремиться к тому, чтобы у людей была возможность переехать в малоэтажное или одноэтажное жилье. Я смотрю на очередной огромный дом, который строят в Подмосковье: в нем 25 этажей, 10 подъездов. Я думаю, что, когда подойдет время капитального ремонта, отремонтировать его будет невозможно. Сколько бы денег ни собирали с граждан по программе ЖКХ, расходы на ремонт этого дома будут огромными. Я сам всю жизнь живу в многоэтажном доме, это панельный дом в Марьине. Он крайне быстро приходит в негодность, крайне затратен по обогреву, по обеспечению горячей водой и всем остальным. Отремонтировать его никакие жители не смогут. Сейчас Сергей Собянин пытается всех переселить из пятиэтажных домов, допустим, в восьмиэтажные или двадцатиэтажные. А когда настанет время реновации этих домов, куда будем людей переселять? Это время настанет. Люди не в состоянии оплатить капремонт в своих пятиэтажках, и то же самое будет потом с новыми домами. Мы своими руками увеличиваем размеры черной дыры ЖКХ.

Стоимость социальной инфраструктуры для необжитых многоэтажных районов огромна. Нужны школы на тысячи учеников, нужны большие поликлиники. Школ будет не хватать, в поликлиниках будут очереди. Чтобы не было очередей, нужны экстраординарные меры по количеству врачей, количеству кабинетов, расположению поликлиник. А есть еще бытовые услуги, парковки, торговые центры и прочая коммерческая инфраструктура, которой в новых районах не хватает. Как государственный человек, думающий о перспективе, я делаю рациональный выбор в пользу малоэтажного жилья.

Теперь посмотрим с точки зрения человека. Мы хотим, чтобы в семьях рождались дети. Что бы ни происходило с экономическим ростом на больших отрезках времени, экономический рост — это труд людей. Мало людей — нет экономического роста, много людей — есть экономический рост. Нам будет крайне сложно убедить людей рожать третьего и даже второго ребенка, если вся жизненная перспектива — это квартира в многоэтажном доме. При таком цивилизационном выборе рожать много детей невозможно. Если у вас в семье двое детей и один захотел кошку, а другой собаку, то как тут всем разойтись? А если детей трое? Даже по сравнению с некоторыми европейскими странами у нас мало рождений на женщину. Одна из важнейших причин — отсутствие перспективы просторного жилья.

У человека, живущего в доме, иначе устроено потребление: это и удовольствие, и благо для экономики. Человек живет в доме, у него есть сарай, гараж, погреб, мастерская. Он купил себе газонокосилку, устроил спортивную площадку и приобрел садового гнома. У него в принципе больше вещей в обиходе, чем в маленькой городской квартире. Жители Парижа, например, преимущественно живут в 5–6-этажных домах, но к большинству квартир прилагается часть мансарды или подвала, которые помогают разгрузить жилое пространство. В современном массовом жилье у тебя — ты, жена и двое детей, и если ты хочешь купить каждому велосипед, то вся квартира превращается в велосипедохранилище.

Если ты живешь в индивидуальном доме, то с этим вообще нет проблем. У каждого может быть велосипед, да хоть мотоцикл, будки для собак и домик на дереве для детей. И тут же дети постарше могут устраивать концерты своего гаражного рок-бэнда, тут может родиться новый Стив Джобс… Для домика на дереве тебе нужно купить гвозди, доски, тебе нужно купить веревочную лестницу к этому домику. Ты вбросил эти деньги в экономику, ты доволен собой, а экономика довольна тобой. Ты сам несешь ответственность за свой дом, никто тебе не обещает капремонт и ты не претендуешь на это. Все в выигрыше, как ни посмотри.

Вот уже 30 лет мы же без конца говорим про класс собственников. Почему-то под этим классом подразумеваются предприниматели, олигархи и владельцы заводов. Но массовый класс собственников — это владельцы земли и своих домов. Связь с землей гораздо прочнее, чем связь с заводом, который не ты построил. Домовладельцы живут как собственники и по-новому начинают относиться и к государству, и к соседям. Рождается то самое чувство сообщества. Ты живешь не в муравейнике, ты выходишь во двор, там твои дети, соседские дети через забор — это деревня в хорошем смысле слова. Ты сохраняешь все преимущества городского образа жизни, ты пользуешься автомобилем или общественным транспортом, но для тебя твое сообщество, твои соседи — это уже нечто совершенно реальное. У тебя — собственника — взрослые отношения с государством. Вы, а не Ростехнадзор, можете собраться и решить, что все крыши в поселке должны быть из красной черепицы. Можете решить, что хотите жить в поселке, где у каждого подстрижен газон, и организоваться и помочь тем, кто не может стричь газон сам. Только такие возможности помогут запустить в России нормальное местное самоуправление. В многоэтажной застройке, как это происходит в Москве, местное самоуправление во многом можно заменить чиновниками.

А вы видите какие-то практические пути к этому?

Да, я вижу такие пути. Номер один — массовое и принципиальное дерегулирование этой сферы. Есть исторические центры городов, которые важны с культурной точки зрения. За их пределами нужно дерегулировать строительство домов высотой не более трех этажей просто кардинально. Есть у тебя в собственности земля — строй что хочешь. Нынешнее регулирование индивидуального строительства упрощенное, но оно существует. У моих родителей дача в довольно бедном дачном поселке, где у всех отставных военных маленькие двухэтажные домики. Им постоянно приходится взаимодействовать с государством, с архитектурными органами в связи с этой дачей. Все бумаги должны быть в уведомительном порядке. Должна быть идея, обратная «дачной амнистии»: не должно быть таких законов, которые в принципе может нарушить человек, у которого в индивидуальной собственности находится земельный участок. Конечно, должны соблюдаться базовые правила, касающиеся границ собственности, например красные линии. Во всем остальном мы должны исходить из того, что человек разумен.

Во-вторых, это ипотечная ставка. Она в целом должна быть снижена для России, потому что сейчас минимальная ставка — 10,5%, а это безумно много. Для индивидуального домостроительства ставка вообще должна дотироваться государством. Это недорого. Если сейчас инфляция 2,2%, а за год может быть 2,5–2,8%, то государство довольно безболезненно может хоть завтра выдавать ипотечные кредиты под 3% годовых. Но с учетом того, как высок в экономике мультипликатор для строительства, мы могли бы субсидировать ипотечную ставку для индивидуального домостроения. Если человек хочет построить дом, то он должен иметь возможность взять деньги под 1% годовых. Почему это очень важно, важнее, чем низкая ипотечная ставка для многоэтажного жилья? Когда человек покупает многоэтажное жилье, он дает свои деньги крупным домостроительным комбинатам. Комбинат закупает стройматериалы, оборудование, это тоже централизованно. Таким образом, мы финансируем большие компании. Когда человек занимается индивидуальным домостроением, он помогает демонополизации экономики, развитию малого и среднего бизнеса, развитию новых региональных бизнесов, потому что он ищет, где дешевле, он гораздо ближе работает с подрядчиками, с поставщиками материалов, он деньги распределяет более качественно. Эти деньги лучше будут работать в экономике. Уверен, что вложения именно в эту сферу будут максимально продуктивны.

Третье — это инфраструктура. Дороги, газ, вода и все остальное. Сейчас это большое препятствие на пути развития малоэтажного домостроения. Это одна из причин, почему все строят 25–35-этажные дома. На одну дорогу хотят посадить один микрорайон. Здесь нужны специальные меры, это долгие инфраструктурные вложения. Под них государство может выпускать специальные облигационные программы, в которых будут участвовать крупные государственные банки. Здесь можно применять современные технологии, ведь строить дом сейчас — это совсем не то, что строить дом 20 или 25 лет назад. Возможна и индивидуальная система обогрева, и индивидуальная система канализации, и энергоснабжения. Эта промышленность развивается сейчас быстро. Нет необходимости подтягивать магистральный газ к каждому поселку: новые технологии делают инфраструктурное строительство более дешевым и более доступным. Просто мы должны перенимать эти новые технологии, но я бы сказал, что люди и сами их переймут. Человек мыслит рационально, он будет использовать новые технологии, чтобы удешевить для себя строительство, если мы дадим ему деньги под ипотеку.

Я думаю, наверняка выяснится, что еще есть проблемы с рынком земли.

Верно. Ответ заложен в первом пункте, когда я сказал про полную дерегуляцию. Сейчас мы скажем: «Давайте застроим все Подмосковье». Нам ответят: «Государственный орган еще не провел межевание, без межевания невозможно, не нарисованы красные линии». Даже в Москве у многоэтажных домов не зафиксирована их придомовая территория, потому что нет межевания. Это нужно дерегулировать. Если есть бумага о праве собственности — иди строй.

Московская область размером больше Бельгии; тем не менее здесь ужасно дорогая земля, ужасно дорогое все, сверхрегулирование, с тебя требуют, чтобы ты выполнял формальные и никому не нужные требования при оформлении земельных участков. Это все нужно радикальным образом упростить, исходя из презумпции невиновности человека. То есть не разрешительный порядок, а уведомительный. Земля в России, даже в Подмосковье не должна стоить так дорого, она не должна быть каким-то суперресурсом. В большинстве городов, даже в миллионниках, за 20–30 км от границы города уже кругом брошенные деревни. Впрочем, и вокруг Москвы такого немало — брошенных поселков, несостоявшихся девелоперских проектов. Мы между тем по-прежнему пытаемся заставить человека оформлять это все, как будто это приз, приносящий миллионы долларов во времена Золотой лихорадки.

Нужно подумать и о том, чтобы у людей, живущих далеко от города, была работа.

Это будет естественный процесс. Когда появятся поселки нового типа, появятся и рабочие места. Даже сейчас в Москве есть такая тенденция: крупные офисные центры начинают располагаться ближе к МКАДу, за третьим кольцом. Это удобно, не нужно ехать в центр. В принципе, стратегия малоэтажного жилья — это стратегия против сверхцентрализации, в том числе сверхцентрализации рабочих мест. Рабочие места не должны быть только в центре. Нужно дать людям возможность максимально просто и дешево строиться в Подмосковье вне зоны массового строительства, также как и вокруг любого города, — и начнут появляться рабочие места. Это небыстрый процесс, но если мы его не запустим, он не начнется никогда. С этим, кстати, связана миграция населения. В США человек в среднем меняет место жительства пять раз за жизнь.

В Австралии больше всего — чуть ли ни 8 раз за жизнь. В России в среднем 1,5 раза за жизнь. Люди никуда не переезжают. Большое количество именно одноэтажного жилья, малоэтажного жилья очень сильно оживит жилищный рынок, поможет здоровой миграции населения. Без подвижности и возможности передвигаться внутри страны ничего не будет развиваться. Ты должен жить в своем доме в Екатеринбурге и переехать в такие же условия жизни в Нижний Новгород, если ты нашел работу лучше.

У нас географы говорят, что главная миграция — маятниковая, то есть народ всю жизнь ездит между своим маленьким городом и Москвой. Проработал несколько месяцев — обратно едет.

Это прямое следствие финансовой сверхцентрализации. Когда все деньги находятся в Москве, все ездят на заработки в Москву и Санкт-Петербург. До тех пор, пока эту путинско-кудринскую систему не отменим, когда у регионов забирают все средства и у них нет ни денег, ни полномочий, преодолеть это будет просто невозможно.

А. Платонову выпала доля жить в очень трудное, переломное и неоднозначное время, когда революционные идеи стали неотъемлемой частью человеческого сознания, общество всерьез говорило о строительстве светлого будущего, нового мира и господства в нем “просветленного” знаниями человека, но одновременно в сознании еще многих людей царили невежество, дикие нравы, рабский дух. Глубоко впитав все эти противоречия, А. Платонов мечтал и стремился только к одному: “Но не бойтесь, мы очистимся; мы ненавидим свое убожество, мы упорно идем из грязи.

В этом наш смысл.

Из нашего уродства вырастет душа мира”.

Мы рассмотрим два произведения писателя – повести “Котлован” и “Джан”, в которых автор рассматривает тему будущего.

Повесть “Котлован” была написана А. Платоновым в 1930 году. И сразу это произведение вызвало незамедлительную реакцию цензуры и высокопоставленных государственных лиц, даже самого Сталина.

Уже с первых страниц произведения Платонов беспощадно оголяет серьезную проблему в обществе: противостояние живого человека и абстрактного государства. В беседе с Чиклиным Вощев с сожалением говорит: “Мне все

кажется, что вдалеке есть что-то особенное или роскошный несбыточный предмет, и я печально живу!” Даже когда Вощев активно и с энтузиазмом принимает участие в “значительном и полезном” предприятии – вместе с другими героями роет котлован для будущего здания, – в его сознании зарождаются сомнения: “Не убывают ли люди в чувстве своей жизни, когда пребывают при стройке? Дом человек построит, а сам расстроится.

Кто жить тогда будет?”.

Поэтому глубоко символичной является смерть маленькой девочки Насти, для которой, собственно говоря, и собираются строить новый дом Вощев, Чиклин, Сафронов и другие. Ведь в любых начинаниях, где людей не объединяют обоюдные интересы, общие идеи и светлые надежды, нет будущего.

Оказывается, участники общего дела преследуют совершенно разные личные цели: один желал нарастить стаж и уйти учиться, второй ожидал момента для переквалификации, третий же предпочитал пройти в партию и скрыться в руководящем аппарате, и каждый с усердием рыл землю, постоянно помня эту идею спасения.

Заметим, что в повести “Котлован” Платонов не ради остроумной сатиры беспощадно обличает несовершенную действительность. К сожалению, автору пришлось столкнуться с тем, что причиной многих несчастий и регресса истории не всегда является проблема противостояния человека и государства, сам народ еще слишком медлителен, ленив и равнодушен к жизни. Поэтому выход, ту единственную ниточку, связывающую человека с будущим, Платонов видит в самоотверженной жизни героев-одиночек, бесстрашных и выносливых борцов за свои идеалы, как, например, герой следующей повести Платонова “Джан” Назар Чагатаев.

Молодой специалист Назар Чагатаев решил вернуться к себе на родину – “в середину азиатской пустыни”, которая когда-то встретила героя “у самого рождения” и, как могла, вскормила “скудным веществом жизни”. Теперь же молодой человек вернулся в пустыню, чтобы бросить вызов ее однообразию и убогости, тем самым возродив землю и своих земляков к новой жизни.

В отличие от слабых или беспомощных усилий героев повести “Котлован” Назару Чагатаеву удается даже среди тяжелых и безнадежных обстоятельств построить новую жизнь.

Он собирает вокруг себя людей, которые устали от жизни, уже отчаялись вновь стать счастливыми, чтобы одарить их новым источником человеческого существования. Этот источник живет в освобожденном и просвещенном сознании человека, которого не нужно будет что-либо заставлять делать, потому что он сам захочет быть полезным и деятельным в жизни.

Подводя итог нашим размышлениям о теме будущего в творчестве А. Платонова, следует еще раз подчеркнуть, что человек, по глубокому убеждению художника, живет на этой земле не только для того, чтобы удовлетворять свои обыденные желания и потребности. Есть у человека то сокровенное и заветное чувство, отличающее его от животного, благодаря которому осознанно строит будущую жизнь, “продолжает истинное дело всего исторического человечества”.