Дом который построил смит

Если бы существовала книга рекордов Владивостока, этот дом в Почтовом переулке, 5 попал бы туда непременно.

И не только потому, что он сегодня, пожалуй, один из самых старых в городе – по приблизительным подсчетам, ему около 120 лет. В этих древних стенах было написано несколько тысяч писем – своеобразный роман-эпопея о Владивостоке — навсегда влюбленной в него женщиной Элеонорой Лорд Прей.

А построил этот двухэтажный дом с видом на Золотой Рог в 80-х годах прошлого века американец Чарльз (Карл) Смит. Жажда приключений привела его сначала на Камчатку, где он успешно торговал мехами и довольно быстро сколотил неплохое состояние. Перебравшись во Владивосток, Смит построил собственный большой дом и открыл на первом этаже магазин, где можно было приобрести американский товар на любой вкус: револьверы, граммофоны, велосипеды, пишущие машинки, шоколад, консервы. Зимой перед магазином можно было увидеть даже тигра, отстреленного на охоте. Мороз сохранял его долгое время.

Дела быстро шли в гору, вскоре Смиту, ставшему к тому времени купцом 2-й гильдии, потребовался помощник. В июне 1894 года Смит вернулся во Владивосток не один, с ним вместе проделали нелегкое многомесячное морское путешествие молодожены Фредерик С. и Элеонора Прей. Фредерик, приходившийся братом жене Смита Саре, заключил контракт на пять лет. По правде сказать, его не очень прельщало стоять за прилавком магазина, ведь по профессии он был ювелиром. И довольно искусным. Фредерик выполнял частные заказы для семьи Линдгольна, русских морских офицеров.

Но, как говорится, человек предполагает, а судьба располагает. Спустя четыре года после приезда Преев во Владивосток, в 1898 г. умер Чарльз Смит. Он был похоронен на Покровском кладбище. Фредерик и Элеонора не могли бросить в беде и в деле Сару, которая после смерти мужа стала владелицей магазина и пяти кирпичных домов в Почтовом переулке. Преи, жившие в доме по соседству, перебрались в дом Смитов. Это нисколько не стеснило Сару. Дом был просторным и уютным. По всему чувствовалось, строили его с толком и с любовью. Он и сегодня поражает своим обликом и какой-то особой задушевностью. В этом мы смогли убедиться, когда пришли сюда (с разрешения хозяев) вместе с Биргиттой Ингемансон, доцентом Вашингтонского государственного университета (г. Пуллман). Несколько лет назад она совершенно случайно познакомилась с внучкой Элеоноры Прей – Патрицией Д. Сильвер, которая живет в Америке, во Флориде. Сейчас по ее просьбе Биргитта помогает готовить к изданию книгу, основанную на письмах г-жи Прей. В ней предстанет Владивосток прошлого: его уклад жизни, люди, события давно минувших дней. Рукопись, по планам, должна быть закончена через год. Сначала эта книга выйдет на английском, затем ее собираются перевести на русский язык.

Следует заметить, что Б. Ингемансон, специалист по русской литературе, сама давно влюблена во Владивосток, где впервые побывала 10 лет назад, и собирается написать свою книгу о нашем городе.

…Почтовый переулок, в прошлом имевший более экспрессивное название Содомский, находится в нескольких метрах от Светланской. Но здесь так тихо, зелено и уютно, что возникает полное ощущение пригородной идиллии. Несколько кирпичных зданий, спрятавшихся за широкими спинами почтамта и малого ГУМа, – все, что от него сегодня осталось…

Толкаем незапертую калитку и по тропинке в окружении ромашек идем в дом Смитов, вернее, в верхнюю его деревянную половину (здание построено в двух уровнях). Сейчас здесь находится квартира 10, где живут две семьи. С порога попадаем в другой век. В правом углу камин, украшенный искусным чугунным медальоном в стиле модерн дельфинами, цветами и фруктами. На потолке – затейливый плафон, едва проступающий сквозь густой набел.

— Камин реставрировал сам, — рассказывает Николай Дубелев, он живет здесь вот уже 40 лет. — Потрудиться пришлось изрядно, но восстановить удалось только внешний облик, с дымоходом не справился, нужен старый специалист.

Биргитта достает копии старинных фотографий (у внучки Прей сохранилось около 20 семейных альбомов, два из них она передала в музей им. В. Арсеньева), и мы начинаем наше маленькое путешествие по старому дому.

— Вот в этой северной спальне у Преев 26 июня 1906 года родилась дочь – Доротея, — рассказывает Биргитта.- Своим появлением на свет она сняла с дома печать “неудачника” (ходили разговоры о том, что здесь не может быть детей, действительно, ни у Смитов, ни у управляющего делами малышей не было). Доротея росла подвижным, резвым ребенком. Она любила лошадей и танцы. Русскому языку ее обучила няня Анастасия, деревенская женщина.

— А здесь западная спальня, — продолжает Биргитта.- Отсюда когда-то открывался восхитительный вид сразу на бухту Золотой Рог и на Амурский залив. Элеонора Прей многие свои заметки в дневник, которые впоследствии становились письмами, делала именно здесь, удобно устроившись на просторной террасе.

Увы, до наших дней она не дожила. Вид с перспективой тоже не сохранился – его “замуровала” стена новостроек. Зато уцелел оригинальный механизм, с помощью которого можно распахнуть окно.

Сидя за чайным столом, который гостеприимно накрыла для нас Валентина Дубелева, невольно представляем себе комнату совсем в другом убранстве, тем более что на старом снимке сохранился ее прежний облик.

В соседней комнате была малая гостиная с цветастыми обоями, экзотическими цветами, удобными мягкими креслами, низким чайным столиком с инкрустацией.

Но настоящим украшением дома считалась большая гостиная на первом этаже. В углу стояло пианино, рядом с входной дверью — роскошный камин (он сохранился и поныне, сейчас здесь в квартире № 1 живет семья Березиных). Посредине комнаты располагался круглый стол, покрытый нарядной скатертью.

Кстати, о скатерти. Несколько лет назад, в один из своих приездов во Владивосток, Биргитта по просьбе Патриции Д. Сильвер передала музею им. В. Арсеньева оригинальный подарок — белую льняную скатерть из гостиной Смитов. В этом доме существовал довольно любопытный обычай. Гости, а здесь бывало немало именитых горожан: Линдгольм, Бринер, братья Пьянковы, Даттан, Альберс, — оставляли на скатерти свои автографы, которые Элеонора Прей позже “закрепляла” вышивкой. Так до наших дней сохранился живой росчерк давно ушедших людей.

Г-жа Прей любила Владивосток всем сердцем, несмотря на то, что пережила вместе с ним русско-японскую войну 1904-1905 гг., первую мировую, революцию, интервенцию. Здесь, на Покровском кладбище, в 1923 году она похоронила своего мужа Фредерика (позже прах Смита и Прея был переправлен в Америку). Она категорически отказалась покинуть город, ставший для нее родным, даже когда в 1916 году Сара Лорензовна Смит отправилась в Шанхай вместе с Доротеей для того, чтобы девочка могла учиться в американской школе (Сара там работала).

Г-жа Прей устроилась бухгалтером в торговый дом “Кунст и Альберс” и продолжала работать там вплоть до 1930 года, пока компанию окончательно не закрыли. Только тогда, когда Элеоноре Прей не на что стало жить, она покинула Владивосток и этот необыкновенный дом, откуда она могла видеть море с трех сторон.

Прей перебралась в Китай, где через несколько лет была интернирована. Но даже в лагере она продолжала вести свой дневник.

Сегодня бывший дом Смитов переживает далеко не лучшие времена. Крыша течет, деревянный второй этаж с каждым годом становится все трухлявее, дряхлеет каменная красота. Ни городские коммунальные службы, ни научно-производственный центр по охране и использованию памятников истории и культуры краевой администрации никак не участвуют в его судьбе.

— Было время, когда в этом дворе жили почти полсотни пацанов, — вспоминает Николай Дубелев, — у нас была одна из лучших в городе баскетбольных команд. Помню, на чердаке соседнего дома мы обнаружили как-то ящик со старинным сервизом, а дядя Леня в погребе — даже несколько бутылок старого вина. Вообще о доме ходило немало легенд, одна из них — будто здесь есть тайный подземный ход, где спрятаны сокровища. Думаю, мы, пацаны, в пору своего детства непременно бы его нашли. Хотя мы не только лазили по крышам и гоняли голубей — сколько деревьев ребята нашего двора насадили, чтобы зазеленела сопка – теперь они все идут под нож бульдозера, а следом появляется очередной коттедж — отнюдь не шедевр архитектурного творчества. Думаю, старому Смиту такое соседство не понравилось бы…

В статье использованы фотодокументы из архива Патриции Д. Сильвер. Публикуются впервые. Автор благодарит Биргитту Ингемансон за помощь в подготовке материала.

Автор:
Тамара КАЛИБЕРОВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), «Владивосток»

Показать комментарии

Субъективный отзыв о фильме.

Субъективный отзыв о фильме.

Фильм «Дом, который построил Свифт» — самый неизвестный фильм Марка Захарова. Наверное, не самым известным и самым непопулярным этот фильм стал только по одной причине: фильм самый авангардный и самый экспериментаторский. Я снимаю шляпу перед руководителями советского телевидения по одной простой причине. Ну кто бы сейчас запустил такой фильм в производство? Очень дорого, совсем на непонятную тему, да и сам сюжет очень уж необычен. А тут взяли и запустили. Вроде как в советские годы любили снимать про заграницу, да еще триста лет назад. А тут еще и фильм про Свифта, который, вроде как, передовой писатель. А если не передовой, то просто детский.

Но фильм совсем не имел успеха и приему у публики. Слишком уж необычным был юмор у этого фильма.

При этом сохранились фирменные черты режиссерского стиля Захарова. Много музыкальных номеров, много песен, много пробегов, много отличных и тонких диалогов. Но зрители всего этого не приняли. Слишком уж сложным и неоднозначным получился фильм. И только спустя многие годы фильм находит все новых и новых почитателей. А юмор и сатира этого фильма так и просто на все времена.

Неоднозначна и фигура главного героя Джонотана Свифта — выдающегося английского сатирика, который по злому умыслу, или иронии судьбы, занесен сейчас в детские писатели. И известны два путешествия Гулливера из четырех. Но сам писатель этому очень бы удивился. Его мизантропия и сатира точно не для детей. писатель вообще смотрел на людей, как на источник зла. И это совсем уж вечная тема. Но и на загадочных островах его герой не находил утешения.

По сюжету главного героя хотят объявить сумасшедшим. И в который раз это не получается. Более того, что выясняется, что никакого Свифта и в помине уже нет. А его роль играет актер. Это подчеркивает и то, что роль Свифта исполняет Олег Янковский, который никак не выглядит семидесятилетним человеком, а выглядит на сорок. Актеру здесь досталась очень сложная роль. Ему пришлось играть только глазами и мимикой, поскольку его персонаж заговорил только в самом финале. Финал довольно трагичный, но нет смерти для героя, для него есть только путешествие. А доктор, который должен объявить его сумасшедшим, становиться на сторону героя.

В конечном итоге, сам весь наш мир напоминает бедлам, напоминает сумасшедший дом, и не все ли мы можно сказать сумасшедшие. А уж тем более, сумасшедших можно считать писателей, которые выламываются из привычной картины мира, хотя бы потому что пишут. Это сейчас писать легко, стучи себе по клавишам, и все, а тогда писательство было трудом, в том числе и физическим.

Фильм про то, что проповедовать иногда можно можно и молча. Так даже лучше получается. Что окружающий нас мир иногда совсем не такой, каким он кажется. И тут Горин с этой идеей совсем уж опередил братьев Ноланов, у которых черная дыра находилась за книжным шкафом. А здесь эта черная дыры, можно сказать, находиться по всюду. И ходить нужно осторожно, потому что ненароком можно наступить на лилипутов.

Как всегда, актеры играют блестяще, даже те, кто не стал большой звездой. Но они все классные актеры.

Нужно отметить и работу художника — оформителя. Как всегда у Захарова эта работа выше всяких похвал.

Мне фильм понравился, но не могу сказать, что это кино для всех. И не могу сказать, что это совсем кино. Все же режиссура Захарова имеет ярко выраженную театральную природу, а то, что хорошо на подмостках, не всегда уместно на съемочной площадке. Но в этом Захаров определил того же Триера с его попытками поместить театр в кино. И театральность в данной картине иногда просто выпирает из всех щелей. Да и сам сюжет не выглядит цельно. Он распадается на отдельные номера. Вот номер с лилипутами, вот номер с великаном, вот номер с констеблем. Особенно, это заметно в первой части.