Дом который построил свифт краткое содержание
«Дом, который построил Свифт»: самое фантасмагоричное кино Захарова | Блоги | Мир фантастики и фэнтези
Этот человек проповедует молча. Даже с амвона. Придет, встанет перед прихожанами… и молчит. И те молчат… И всё! Ирландцам почему-то сразу не нравится губернатор и раздражает нищета.
Ирландское правительство, пристально наблюдая за поведением радикального автора Джонатана Свифта (Олег Янковский), присылает к нему на дом в качестве надсмотрщика молодого врача (Александр Абдулов), идеально подходящего для работы с писателем-сатириком: книжек не читает, чувством юмора не обладает, политических воззрений не имеет. Красота, да и только.
А сам декан Свифт, в окружении верных слуг, влюбленных в него женщин, толпы лицедеев и сумасшедших, притворяющихся нормальными, а также нормальных, притворяющихся сумасшедшими (кто есть кто, разобрать невозможно), готовится к своей кончине. Очередной. Она назначена на пять часов вечера. Как и обычно. Вы тоже приглашены.
Описывать происходящее в этом театрализованном фильме по сценарию Григория Горина или хотя бы его краткое содержание — занятие неблагодарное. Это разумная, добрая и вечная шизофреническая фантазия, во время просмотра которой можно двинуться умом, но это очень хорошо. Все, что надо, сразу встанет в голове на место, и человек узнает о себе, кто он такой: лилипут, великан, среднего роста или даже Гулливер. А, может, вообще какое йеху, фильм неплохо выявляет наличие йеху в организме.
Они, йеху, часто приписывают фильму претензию на глубинный смысл, но это, разумеется, полная чушь. В глубинном смысле нуждаются только неглубокие вещи, так болото, как говорил писатель Андрей Белый, притворяется глубиной.
В фильме же все обстоит предельно просто и ясно (особенно, если немножечко спятить). Речь идет о понимании и непонимании обывателем гениального художника и тех вечно актуальных вещах, которые художник отчаянно пытается до обывателя донести, иногда не без успеха:
Декан перестал пользоваться словами. Они искажают смысл. Особенно в наше время. Мы заврались: думаем одно, говорим другое, пишем вообще непонятно что…
Грустный юморист Горин, по чьей пьесе поставлен фильм, вообще регулярно размышлял о подобных вещах в своих произведениях, экранизированных режиссером Захаровым. О чем еще мог говорить человек, который был интеллигентом, врачом и писателем в Советском Союзе тех времен, когда нужно было выбирать, что держать открытым, — рот или глаза?
Но бог с ним, со ртом или даже с глазами. Периодически вступающий закадровый голос велит нам оторваться от земли и поднять голову к небу, то есть расти над собой:
Подняться к небу, вот работа!
Подняться к небу, вот это труд!
Никаких рецептов, как подняться к звездам, фильм не дает, перед нами, в конце концов, театрализованная фантасмагория, танец над реальностью, а не инструкция по пользованию жизнью. Может быть, нужно не бояться открывать рот. Может быть, решиться открыть глаза. Может, прочитать пару умных книжек или посмотреть хорошее кино. Так или иначе искать свою лестницу в небо, как барон Мюнхгаузен из другой смешной и грустной картины Захарова по сценарию все того же Горина.
Горин с Захаровым раз за разом предупреждали: если в небо вы подниметесь, окружающие решат, что вы — сумасшедший и для них опасны. Жизнь была трудной, станет еще труднее. Но расти над собой необходимо.
Поняли, да?
Ну, слава богу! Наконец-то… Мисс Джонсон! У нас радость! Доктор тронулся!
Если вы нашли опечатку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Писатель и журналист. Пишет тексты про людей. Двигает магический реализм и фантастический натурализм в массы.
Показать комментарии
Источник
Григорий Горин — Дом, который построил Свифт
Горин Григорий
Дом, который построил Свифт
Григорий Горин
ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ СВИФТ
Театральная фантазия в двух частях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Джонатан Свифт
Доктор Ричард Симпсон.
Эстэр Джонсон — сестра милосердия.
Ванесса Ваномри — сестра милосердия.
Патрик — дворецкий.
Судья Бигс.
Губернатор.
Епископ.
Первый лилипут.
Второй лилипут.
Великан Глюм.
Некто.
Лапутянин.
Рыжий констебль.
Черный констебль.
Горожане, актеры, члены Опекунского совета, музыканты.
Время и место действия: 1745 год, Дублин.
Распределяя работу своего мозга, я счел наиболее правильным сделать господином вымысел, а методу и рассудку поручить обязанности лакеев. Основанием для такого распределения была одна подмеченная у меня особенность: я часто испытываю искушение быть остроумным, когда уже не в силах быть ни благоразумным, ни здравомыслящим…
Джонатан Свифт
ПРОЛОГ
Дублин. Площадь перед собором святого Патрика. Печальный перезвон колоколов… Несколько горожан остановились, опустили головы, мужчины сняли шляпы. Из кареты выглянул молодой человек в дорожном костюме. Это — Доктор Симпсон.
Доктор.
Эй, господа, скажите, что случилось?
По ком вдруг колокол печально зазвонил?
Кто умер?
Первый горожанин. Умер Свифт.
Доктор. Кто?
Второй горожанин.
Мистер Свифт. Декан собора
Святого Патрика…
Первый горожанин (печально).
Заступник наш и добрый покровитель
Обиженных, убогих и несчастных…
Доктор. Как жаль… Когда случилось это?
Первый горожанин. Сегодня, как обычно, в пять часов…
Доктор (вздрогнул). Что значит «как обычно»?
Первый горожанин. Как обычно…
Доктор. Ты думаешь, болван, что говоришь?!
Горожанка.
Ах, сударь, вы издалека, наверное?
Не знаете характера декана.
Он — очень пунктуальный человек,
Во всем порядок любит, аккуратность,
И если переходит в мир иной,
То ровно в пять, хоть проверяй часы…
Доктор. Так жив он?
Первый горожанин. Кто?
Доктор. Декан!
Первый горожанин. Как «жив», когда вам говорят, что «умер».
Горожанка.
Уж и в газетах было извещенье,
И колокол собора затрезвонил…
Первый горожанин. Да вот он сам идет.
Доктор. Кто?!!
Первый горожанин. Свифт. Хоть у него спросите…
Молча проходит Свифт. На нем — черная сутана с белым пятном четырехугольного жабо — традиционное одеяние служителей англиканской церкви.
Доктор. Простите, мистер Свифт!
Свифт остановился.
Я — доктор Симпсон. К вам сюда приехал из Лондона… По просьбе Опекунского совета… Чтоб, оказав вам помощь и леченье, избавить от душевного недуга… И вдруг мне эти люди говорят, что вы… простите… умерли…
Свифт молча кивнул.
Забавно! Но, извините, сэр, все это — бред! Навязчивая, глупая идея, которую мы мигом излечим, коль вы в леченье будете послушны… Вы слышите, о чем я говорю?
Свифт молча пошел прочь.
Ответьте, сэр! Скажите мне хоть слово…
Свифт уходит.
Первый горожанин (усмехнулся). Ну, доктор, вы — неверящий Фома!
Горожанка.
Уж и в газетах было извещенье,
И колокол трезвонит целый час,
А вы хотите говорить с покойным…
Доктор (теряя терпение). Послушайте, кто вы такие?
Первый горожанин. Мы?!
Второй горожанин. Мы — гости сэра Свифта!
Горожанка.
Нас в дом его любезно пригласили,
Чтоб вместе с ним его же помянуть…
Доктор (усмехнулся). Ах, вот как? Значит, вы безумны тоже?
Горожанка. Конечно, сударь. Вы-то разве — нет?
Горожане с интересом разглядывают Доктора.
Доктор (отшатнулся). Подите прочь! (Прыгнул в карету.)
Карета отъехала. Горожане провожали ее недоуменными взглядами.
Первый горожанин. Какой-то странный доктор…
Все засмеялись. Звук колокола усиливается.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
1. ГОСТИ ДОМА СВИФТА
Звон разбитого стекла. Камень, брошенный с улицы, влетел в одну из зал большого дома Джонатана Свифта. Множество окон и дверей, в глубине — крутая лестница, уходящая куда-то вверх. Появился дворецкий Патрик, человек средних лет, с бесстрастным лицом, стал сметать разбитое стекло. Следом в залу вошла сестра милосердия и домоправительница мисс Ванесса. Подошла к бюро, достала журнал.
Ванесса (записывая). «5 октября. В доме Джонатана Свифта разбито оконное стекло…»
Патрик (мрачно). Осмелюсь добавить, четвертое за неделю…
Ванесса (записывая). «Четвертое за неделю»… Честно говоря, Патрик, после воскресной проповеди декан ожидал большого успеха… И камень мелковат…
Патрик (поднимая камень). Смею не согласиться, мисс Ванесса. Для меня этого булыжника вполне достаточно… (Убрал камень в сундучок.)
Ванесса. В доме много гостей?
Патрик. Как обычно, мисс Ванесса.
Ванесса. Кто именно?
Патрик. Я не всех знаю… Великан Глюм… Какие-то люди с летающего острова… Лошади…
Ванесса (поправляя). Гуингнмы, Патрик. Я же объясняла…
Патрик. Извините, гуингнмы… Потом, этот.. который живет вечно…
Ванесса. Мистер Некто?..
Патрик. Да. И лилипуты, мисс… Под ногами все время шмыгают лилипуты… Мешают работать…
Ванесса. Направляйте всех в сад. Я хочу, чтобы мистер Свифт мог спокойно здесь выпить чай…
Патрик. Я объясняю, но разве они слушают… В окна заглядывают, в двери лезут… И лилипуты, мисс, все время шмыгают лилипуты… У лакеев тоже есть нервы!
Ванесса. Я это помню! Особенно когда плачу вам жалованье…
Ванесса уходит. Патрик готовит чай: выкатил столик, зажег спиртовку. В одной из дверей появляется печальная фигура, одетая довольно странно английский котелок, сюртук, внизу что-то среднее между юбкой и туникой. На ногах — обувь, напоминающая древнегреческие сандалии. Это — мистер Некто.
Некто. Добрый вечер, Патрик.
Патрик. Добрый вечер, сэр. Всех просили спуститься в сад…
Некто. А может быть, сейчас утро?
Патрик. Вполне может быть, сэр. Просили спуститься…
Некто. Тогда — доброе утро!
Патрик. Доброе утро, сэр. (Пытается его выпроводить.)
Некто (упираясь). А число? Какое число?
Патрик. Пятое октября.
Некто. А год?
Патрик (теряя терпение). Вы спрашивали об этом уже утром!
Некто. Да?.. Не помню. А утром какой был год?
Патрик. Тысяча семьсот сорок пятый!
Некто. До Рождества или после?
Патрик, явно потеряв терпение, подошел к Некто, вытолкнул его в одну из дверей. Через секунду Некто появился из другой двери. В третью дверь сильно постучали. Патрик открыл дверь и увидел два огромных башмака. Патрик поднял голову, обращаясь к невидимому хозяину башмаков.
Патрик. Мистер Глюм, вас просили не приходить сюда! Тем более в грязной обуви. Пройдите в сад… Что?.. Что? Не слышу! Нагнитесь… Я вас прошу… (Обращаясь к Некто.) Может быть, хоть один раз он стукнется головой… (Снова обращается наверх.) Нет! Не прискакивал ваш Ланцелот! (Кричит.) Рыцарь Ланцелот не прискакивал! Не при-ска… Нет, сэр, я не буду бегать к вам за каждым словом на третий этаж!..
Источник
Дом, который построил Горин (заметки о фильме «Дом, который построил Свифт»).
Я очень любил (и сейчас люблю) фильм Марка Захарова по сценарию Григория Горина «Тот самый Мюнхгаузен». Поэтому я не смог смотреть ни «Формулу любви», ни «Дом, который построил Свифт», когда эти фильмы вышли на экран в бывшем СССР: они мне казались очень слабыми по сравнению с «Мюнхгаузеном». «Формулу любви» я выключил ещё в самом начале (но потом, через несколько лет, всё-таки посмотрел), а «Дом…» досмотрел до конца первой серии и больше уже не смотрел ни разу. Должен отметить, что тогда я не интересовался биографией Свифта, и потому многие моменты фильма были мне непонятны. Да и слишком многое меня в нём раздражало: слабая режиссура, затянутость многих сцен, нелепые музыкальные номера и т.д. и т.п. Но один фрагмент из рассыпчатой мозаики фильма мне запомнился: судьба полицейского, которому арестованный актёр помогает «вспомнить» его предыдущие жизни. Оказалось, что и во всех своих предыдущих реинкарнациях он всегда был полицейским-охранником. Огорчённый этим неожиданным открытием, полицейский решает переломить свой рок и выпускает арестованных артистов, за что получает смертельную пулю от своего напарника. Помню, что тогда я оценивал этот сюжет исключительно с точки зрения индивидуальной судьбы этого «вечного» охранника: сюжет был трагически-забавным, но не более.
Недавно я пересмотрел «Дом, который построил Свифт», лучше подготовившись на этот раз: — прочитав краткую биографию Свифта. И хотя я стал лучше понимать запутанные отношения Свифта с двумя юными его воспитанницами, общее моё отношение к фильму не изменилось: всё, что раздражало меня раньше, раздражало и на этот раз. Но тот самый сюжет с полицейским, которым завершается первая серия фильма, снова привлёк моё внимание. Я подумал, что его можно интерпретировать и в более обобщённом виде: как призыв освободить советское искусство (представленное в фильме арестованной актёрской труппой) от уз цензуры, для чего представители власти, держащие его под замком, должны ослушаться вышестоящих инстанций, хоть это и может привести к жертвам (искусство, как известно, требует жертв). Подумав ещё немного, я пришёл к ещё более широкому обобщению: а не хотел ли автор сценария Горин этим эпизодом обрисовать всю историю Российского государства, которое всегда было по сути своей полицейским, и подтолкнуть понимающего зрителя к той простой идее, что изменить судьбу России можно будет только тогда, когда её «сторожевые псы» перестанут нести свою службу и выпустят пленников системы на волю (пусть даже ценой ожидаемых жертв)? Я даже удивился тому факту, что советская цензура не вырезала тогда весь этот эпизод из фильма. Потом вспомнил, что книга Чернышевского «Что делать?» начинается как любовный роман, и что на уроках литературы нам объясняли, что Чернышевский сделал это сознательно, рассчитывая, что цензоры, сочтя роман таковым, не станут читать его дальше и не доберутся до его реального содержания. Не применил ли Горин тот же приём: наполнил сюжет многочисленными деталями взаимоотношений Свифта с женщинами, а самый главный эпизод – с раскаявшимся полицейским – «спрятал» в самой середине фильма? Проиграв в уме все эти варианты, я решил проверить – а есть ли доказательства этому в сценарии, или я всё это придумал сам для себя без всякого на то основания? Ведь, действительно, эпизод этот в фильме довольно краток и вначале идёт точно по написанному сценарию (пропускаю начало их диалога):
Рыжий констебль. Вспомнить прошлую жизнь… Значит, мы остановились на
том, что я стою на рыночной площади возле тюрьмы…
Некто. Это уже при короле Георге?
Рыжий констебль. Да.
Некто. Ну, и вспоминайте дальше…
Рыжий констебль (закрыв глаза). Потом мне, стало быть, тридцать…
Двадцать… Я женюсь на Полли.
Некто. В прошлой жизни вы тоже женились на Полли?
Рыжий констебль (мучительно напрягая память). Получается так. Только та
Полли была помоложе… И не такая толстая… Она больше похожа на Кэтти,
одну девицу, с которой у меня было кое-что, когда я ездил к родственникам в
Манчестер…
Некто. Не отвлекайтесь. Вспоминайте сосредоточенно. Вот вам двадцать, и
вы женитесь на Полли, похожей на Кэтти, потом вам десять, потом вам пять…
четыре… три… два… один… Вы в утробе… Назад! Назад!.. И вот вы в
своей позапрошлой жизни…
Рыжий констебль. Это еще, значит, уже при короле Эдуарде?
Некто. Да. Вспомнили что-нибудь?
Рыжий констебль (испуганно). Вспомнил.
Некто. Что?
Рыжий констебль. Стою возле тюрьмы на рыночной площади…
Некто. Не путаете?
Рыжий констебль. Нет. Точно… Стою на посту, охраняю тюрьму.
Некто (печально). Да. Я так и думал.
Рыжий констебль. Что это значит, сэр?
Некто. Нет смысла вспоминать дальше, Джек… Боюсь, что картина будет
одна и та же: время станет меняться, а вы все будете стоять на посту на
рыночной площади…
Рыжий констебль (чуть обиженно). Почему?
Некто. Очевидно, такова ваша судьба, Джек.
Рыжий констебль. Это очень обидно, сэр.
Некто. Что тут поделаешь…
Рыжий констебль. Это очень обидно, сэр… Я предполагал, что в прошлой
жизни мне не пришлось быть каким-нибудь важным лордом или деканом, вроде
нашего Свифта, но с другой стороны… За что ж так со мной?.. Стою и стою, и
ничего не меняется…
А вот теперь – текст сценария, который в фильм не вошёл (и который подтверждает правоту моего первого предположения о более общем характере этого эпизода, чем то, что было оставлено в фильме):
Некто. Извините, Джек, но в этом вы сами виноваты…
Рыжий констебль. Я?
Некто. Разумеется. Что вы сделали для того, чтоб хоть чуть-чуть
изменить свою судьбу? Был ли в вашей прошлой жизни хоть один решительный
поступок?.. Вы всегда охраняли тюрьму… И при Георге… И при Эдуарде… И
при Генрихе…
Рыжий констебль. Но ведь в тюрьмах сидят разбойники!
Некто. Это как посмотреть, Джек. Робин Гуд был разбойником, а
впоследствии стал героем. Жанна д’Арк— еретичкой, а через сотню лет она —
святая… И только вы, Джек, тупо стережете замки тюрьмы из века в век, не
раздумывая и не размышляя! Вот и сейчас чем вы заняты?
Рыжий констебль. В каком смысле?
Некто. Ну, чем вы сейчас здесь заняты? Для чего поставлены?
Рыжий констебль. Сторожить…
Некто. Значит, через сотню лет, если вам вдруг захочется освежить
память об этом дне, что вам суждено припомнить? А ничего хорошего. Вы снова
стоите и сторожите безвинных людей, которых упрятали за решетку…
Рыжий констебль. А за что они вас посадили?
Некто. За что сажают в Ирландии?.. За что угодно… Меня — за то, что
вечно живу… Скажите, Джек, разве это преступление?
Рыжий констебль угрюмо задумался.
Доктор (Свифту). Извините, сэр, я вынужден вмешаться… Такие разговоры
опасны… Поверьте, я не новичок в психиатрии…
— Т-сс!
Этот звук раздался откуда-то сзади. Доктор испуганно обернулся и
увидел, что сзади стоят несколько горожан и прикладывают палец к губам.
— Т-сс!
Рыжий констебль вновь подошел к решетке фургона.
Рыжий констебль. Господин Некто.
Некто. Я здесь, Джек.
Рыжий констебль. Господин Некто, скажите, как далеко это зашло?
Некто. Что именно?
Рыжий констебль. С какого времени я охраняю тюрьмы?
Некто. Этого я не знаю, Джек. Вспоминайте сами.
Рыжий констебль. Но ведь вы говорите, что живете несколько тысяч лет.
Некто. Да. Это так. Но я не обязательно должен был встречаться с вами.
Что вас волнует? Средние века? Нашествие норманнов?!
Рыжий констебль. Тридцать третий год…
Некто. Что?
Рыжий констебль. Тридцать третий год от Рождества, год распятия!
(Переходя на шепот.) Я набожный человек, сэр. Я прощу себе все, кроме
этого… Вспомните. Тридцать третий год. Иерусалим… Городская тюрьма…
Стражники выводят Иисуса из тюрьмы…
Некто. Бог с вами, Джек, я этого не помню…
Рыжий констебль. Зато другие помнят… У нас в соборе расписан купол…
Там есть и такая картина… Его ведут связанного… Рядом толпа,
легионеры… А справа на посту стоит стражник… Рыжие усы… Веснушки…
Уши торчат… (Заскрежетал зубами.)
Некто. Образумьтесь, Джек! Это были не вы!
Рыжий констебль (в отчаянии). А кто же?
Некто. Уверяю вас. Это был другой человек…
Рыжий констебль. Тогда почему я помню, как все было? Явственно помню,
словно случилось это вчера… Помню, как вывели Его, как орала толпа, «как
воины, раздевши Его, надели на Него багряницу, и, сплетши венец из терна,
возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость, и, становясь перед
Ним на колени, насмехались над Ним, говоря — радуйся…» А я стоял рядом.
Вооруженный. Смотрел… И пальцем не пошевелил, чтоб спасти невинного…
Некто. Вы ошибаетесь, Джек!..
Рыжий констебль. Нет, сэр! Теперь я понимаю, что это был я. И вот
откуда началась моя судьба!!! И повторяться ей несчетное количество раз,
если б вы, сэр, не научили меня вспоминать… А теперь я должен что-то
изменить… (Полез за пояс, достал ключ, начал открывать замок решетки.)
Дальше сценарий совпадает с фильмом. Как видно, мои фантазии про обобщённый образ российской истории зашли слишком далеко. Горина понесло совсем в другую сторону – в христианскую апологию. При этом он «перекраивает» историю Вечного Жида в историю Вечного Охранника.
Доктор (выбежав из укрытия). Что вы делаете, сержант?
Рыжий констебль (выхватив пистолет, навел на Доктора). Не подходить!!
Я, сержант Джек, считаю этих людей невиновными и дарую им свободу…
Вбегает Черный констебль.
Черный констебль. Джек, что ты делаешь? Рехнулся?!
Рыжий констебль (наводя на него пистолет). Не подходи! Я, сержант Джек,
выпускаю этих людей…
Черный констебль. А что я скажу судье?!
Доктор. Констебль! Вас накажут!! Вас сурово накажут!!
Черный констебль. Нам грозит трибунал, Джек… Одумайся!
Рыжий констебль. Ты сам одумайся… Вспомни! Сходи в храм, посмотри
картину — не найдешь ли свою рожу среди легионеров?..
Черный констебль. Каких легионеров? Он совсем свихнулся!
Рыжий констебль (актерам). Я вас отпускаю! (Вставил ключ в замок,
повернул.)
Черный констебль. Стой! (Неожиданно выхватил пистолет, выстрелил в
Рыжего констебля.) Извини, Джек! Но это — мой долг! Я — на службе!
(Кричит.) Тревога! (Убегает.)
Рыжий констебль пошатнулся, упал на руки Доктора.
Из фургона вышел Некто, склонился над констеблем.
Рыжий констебль. Ну, вот и все, сэр…Видите, как просто… Теперь у
меня все будет по-другому?..
Некто. Конечно, Джек. Все по-другому. Теперь пошел новый отсчет…
Совсем новый…
Рыжий констебль (умирая). Нет, сэр… Совсем новый не обязательно…
Пусть Полли повторится… и Кэтти…
Некто. Конечно. Пусть повторятся…
Рыжий констебль. Но финал пусть будет другой.
Некто. Конечно, Джек. Другой… Теперь у вас всегда будет спокойно на
душе… И вы будете всегда видеть такое синее-синее небо… Как сейчас…
Понятно, что тогда вся это прохристианенная часть в фильм войти не могла. Я не знаю, зачем Горин её включил: было ли это естественным проявлением его собственной натуры, или он просто считал, что объяснять что-либо русскому населению про мораль эффективнее всего через образ Христа? Могу только отметить, что этот приём для него не случаен: в фильме «Убить дракона», где он также был сценаристом, рыцарь Ланцелот перед поединком с Драконом вдохновляется образами христианских святых (у Шварца этого, естественно, нет). Меня тогда это очень возмутило, и фильм мне не понравился (по многим параметрам, но в том числе и по этому). Так или иначе, но дом, который строил Горин, был в значительной степени христианским, что, насколько мне известно, гармонировало с его творческим окружением. По счастью, «Мюнгхаузена» это не коснулось.
Д.Г. 2018
Источник