И он построил дом рассказывает

Себе дом я строил в несколько этапов. И на последнем этапе у меня работала бригада узбеков.

Взвод у них был организован по следующем принципу — один мастер, который умел что-то делать, трое бойцов которые могли делать простую работу если им показать (носить, копать, красить), и один переводчик, который умел нормально говорить по-русски. В целом люди приятные, трудолюбивые и работали за разумные деньги.

С ними было несколько забавных историй.

Как-то так я это себе представлял. Взято в приложении Яндекс.картинки

Как я стал многоженцем.

Дело было летом, и к нам в гости на несколько недель приехала подруга жены, Аня с сыном. Жены и дети одного возраста и все давно дружим. Ну и жили они у нас какое-то время. Летом в деревне замечательно. Всем веселее.

Как раз узбеки работали. В целом они ребята старательные и захотелось их как-то отблагодарить помимо оплаты. Жена моя Оля говорит — давай их обедом покормим. Ну, ок. Почему бы не покормить людей. Оля и Аня пошли на кухню, сварили им макароны, там салат какой-то нарубили. Вынесли на улицу, на террасе стол накрыли и позвали рабочих есть.

А через несколько дней, приходит Аня и хохочет. Ты знаешь, говорит, что я теперь твоя вторая жена. Оказывается, ее знакомая из нашей деревни услышала разговор в магазине и ей рассказала по большому секрету.

Пришли наши узбеки какую-то еду себе покупать и разговаривают с продавщицей. Та у них спрашивает, как дела, у кого сейчас работаете?

Взято в приложении Яндекс.картинки

Ну узбекский бригадир, который по-русски говорит, и рассказывает. Мол в очень хорошем месте работаем. Хозяин хороший. У него большая машина, трехэтажный дом и две молодые красивые жены. Очень уважаемый человек.

Оказывается, по их понятиям, в доме на кухне может что-то готовить только хозяйка. И когда они увидели, что у меня на кухне две девушки им макароны варят, они сразу сделали вывод, что это все мои жены. Ну, логично, в общем.

Я не стал их разубеждать. С тех пор они меня очень зауважали, и когда я торговался с ними построить себе еще баню и гараж, уступили мне аж 25% от своей обычной цены.

Так-то вот. Восток дело тонкое.

Какой стороной прикручивать доски.

Как-то узбеки поехали в город переводить деньги на родину и погулять. А самого младшего оставили на простую работу.

Простая работа была очень простой. На плиты, которыми я обшил дом, нужно было прикрутить нащельники для красоты. Сделаны они были из покрашенных досок. Поскольку наружу видна только одна сторона доски и никакой функции, кроме декоративной они не несут, я решил для экономии дорогой краски, красить их только с одной стороны.

Ну так младшему узбеку задачу и поставили, и он целый день добросовестно красил доски, а потом стал их прикручивать, когда доски высохли. В конце дня прихожу проверить, смотрю — часть досок краской наружу прикручена, а часть краской к стене развернута.

Ну я озадачен естественно — спрашиваю бойца — чего это ты сделал?

Взято в приложении Яндекс.картинки

Он говорит — все, как ты сказал, сделал. Вообще ничего его не смущает во внешнем виде стены.

-доска красить казал.

-доска крутить казал.

-какой сторона не казал.

Он конечно перекрутил доски, но я долго смеялся и всерьез задумался о правильной степени детализации поставленных задач.

А у вас бывали смешные истории, связанные со стройкой?

Взято в приложении Яндекс.картинки

Если вам интересно читать продолжение, узнать, какие еще веселые истории были на моих объектах…

Ну вы поняли, что нужно сделать))))

Подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки и задавайте вопросы в комментариях. Начинающему блогеру всегда нужна обратная связь от читателей, чтобы понимать, про что написать еще.

Добавлю фото всех остальных страниц.

Вчера получили новые книги из серии «Мулле Мек», радости 4х летнего читателя не было предела ))
Мне тоже очень нравятся эти книги, и по оформлению, и по содержанию. Иллюстрации интересные, с забавными деталями, которые хочется рассматривать снова и снова, Мулле Мека везде, как и прежде, сопровождает любопытная собачка Буффа.
Текст тоже увлекательный, живой, нет занудства, свойственного многим энциклопедиям.
Рассказывается о видах и истории домов (да, даже маяк — это чей то дом, а дом для самолете — ангар, для вагонов — депо и т.д.), особенностях строительства и прочее.
Детям с 3х лет (особенно мальчикам) будет гарантированно интересно!!!

Мой трехлетний внук увидел новые книги и воскликнул — «Ой, сколько Мулле Меков!

Дело в том, что ему понравились книжки про то, как мастер Мулле Мек со своей собачкой Буффой строил из всего, что под руку попадется, машину, дом, самолет, лодку. Мальчик он любознательный, а веселый мастер — не зануда.

Эти новые книжки иного плана. В них просто рассказывается про историю создания и совершенствования поездов, самолетов, домов.

Мне показалась наиболее интересной книжка «Как человек построил дом». Дома — разные. у улитки — раковина, у древнего человека — пещера или куча веток над головой. Потом — кое- что посложнее: из соломы, из дерева, камня. Есть дома на сваях. А потом — замки, дворцы. И вот они — современные небоскребы и коттеджи.
Картинки все отлично иллюстрируют.
Но, увы, от Мулле Мека здесь только имя для привлечения внимания. Он рассказчик, не больше, и расказывает не о себе и своих приключениях, а просто повествователь истории. Но получилась простая мини-энциклопедия для маленьких деток. Все ясно и понятно, думаю для этого возраста больше и не надо.

Хайнлайн Роберт

‘И построил он дом’

Роберт Хайнлайн

«И построил он дом…»

Во всем мире американцев считают ненормальными.

Они обычно в принципе соглашаются с этим обвинением, но источником инфекции называют Калифорнию. Калифорнийцы же упрямо твердят, что своей плохой репутацией они обязаны исключительно жителям округа Лос-Анджелес. Те, в свою очередь, когда им приходится обороняться от таких нападок, начинают поспешно объяснять: «Это все Голливуд. Мы не виноваты — мы не просили, чтобы его здесь построили, он сам вырос».

А обитателям Голливуда нет дела до всех этих пересудов; они живут себе на здоровье и купаются в лучах его славы. Захотите — повезут вас в машине на Лорэл Каньон («здесь у нас живут самые необузданные»). Жители Каньона женщины с длинными загорелыми ногами и мужчины в трусах, постоянно занятые перестройкой и реконструкцией своих вечно неоконченных домов, — те не без доли презрения относятся к скучным созданиям, которые живут в респектабельных кварталах центра города. Они тешат себя тайной мыслью, что они — и только они — знают, как надо жить. Лукаут Маунтин Авеню — это название узкой боковой улочки, которая ответвляется от Лорэл Каньона. Каньонцы не любят, когда о ней упоминают; в конце концов, должны же быть какие-то границы?

В одном из верхних этажей дома N_8775 по Лукаут Маунтин жил Квинтус Тил, бакалавр архитектуры.

Здесь уместно напомнить, что даже архитектура Южной Калифорнии не такая, как в других штатах.

Запеченные в тесте сосиски, которые, как известно, американцы называют «горячими собаками», здесь продают в ларьках, по виду напоминающих — кого бы вы думали? — да, да, щенка. Такой ларек по продаже «горячих собак» так и называется: «Щенок». Мороженым здесь торгуют в огромных гипсовых фунтиках — они точь-в-точь как настоящие, вафельные, — а неоновые надписи, призывающие есть красный перец, сверкают на крышах сооружений, в которых без труда угадываются перечные стручки.

Внутри крыльев трехмоторных транспортных самолетов размещаются бензин и смазочное масло, на крыльях нарисованы дорожные карты — пользуйтесь на здоровье бесплатно! — а патентованные уборные, которые для вашего удобства проверяются каждый час, располагаются в кабине самого самолета.

Все это может удивить, даже повергнуть в изумление туриста, но местные жители, которые под знаменитым калифорнийским солнцем ходят в полдень с непокрытой головой, относятся к этим вещам как к делу обычному, само собой разумеющемуся.

Квинтус Тил считал архитектурную деятельность своих коллег слабыми, робкими, неумелыми и малодушными потугами.

— Что есть дом? — спросил как-то Квинтус у своего друга Гомера Бейли.

— Ну, в общем, в широком смысле слова, — начал тот осторожно, — я всегда считал, что дом есть устройство, предназначенное для защиты от дождя.

— Чушь! И ты туда же!

— Я ведь не сказал, что это исчерпывающее определение…

— Исчерпывающее! Да оно просто в корне неверно. Если встать на такую точку зрения, то нам и в пещерах бы прекрасно жилось. Но я не виню тебя, продолжал Тил с воодушевлением, — твои взгляды ничем не хуже, чем у тех умников профессионалов, которые считают, что архитектура — дело их жизни. Даже модернисты — в чем их заслуги? В том, что они убрали кое-какую мишуру да наляпали хромированных планок, вот и все. А в душе-то они такие же консерваторы и традиционалисты, как служащие окружного суда. Нейтра! Шиндлер! Ну что создали эти бездельники? Что такого есть у Фрэнка Ллойда Райта, чего нет у меня?

— Комиссионные, — коротко вставил его друг.

— А? Что? Как ты сказал? — Тил не смог остановиться в потоке своих слов, захлебнулся, опомнился и ответил: — Комиссионные. Да, верно, комиссионные. А почему? Потому что я считаю, что дом — это не задрапированная пещера. Дом — это машина для жилья, это живая динамичная штука, это пространство, в котором происходит жизненный процесс, которое изменяется с настроением живущего в нем человека, а вовсе не мертвый статичный гроб большого размера. Почему же мы должны держаться за устаревшие догмы наших предков? Всякий дурак, обладающий зачатками знаний по элементарной геометрии, сможет спроектировать дом в его обычном понимании. Но разве статическая геометрия Эвклида — это все, чем располагает математика? Мы что же, совершенно должны игнорировать теорию Пикара — Вессиота? А модульные системы? А богатейшие возможности стереохимии? Так что же, разве в архитектуре уже нет места для трансформаций, для гомоморфологии, для действенных структур?

— О господи! — отвечал Бейли. — Ведь с таким же успехом ты мог бы говорить, например, о четвертом измерении в архитектуре.

— А почему бы и нет? Почему мы должны ограничивать себя… Послушай! Тил прервал себя и уставился в пространство. — Гомер, а ведь ты сейчас высказал чрезвычайно ценную мысль. Действительно, почему бы нам не использовать это? Подумать только о бесконечном богатстве выражения и взаимоотношений, таящемся в четырех измерениях. Какой дом, какой… — Он застыл на месте, его светлые выпуклые глаза задумчиво помаргивали.

Бейли подошел к нему и тронул его за руку.

— Брось ты все это. И что ты городишь, какие четыре измерения? Четвертое измерение — это время. В _него_ ведь гвоздя не вобьешь.

Тил сбросил руку друга.

— Да, да, конечно. Четвертое измерение — это время, но я-то думаю о четвертом пространственном измерении — таком же, как длина, ширина и высота. В целях экономии материалов и удобства размещения с этим ничто не может сравниться. А уже о том, что экономится площадь под фундамент, и говорить не приходится: на месте однокомнатного дома можно будет возвести дом в восемь комнат. Как, например, тессеракт…

— Какой еще тессеракт?

— Ты что, в школе не учился? Тессеракт — это гиперкуб, квадратное тело в четырех измерениях — ну, знаешь, как у куба три измерения, а у квадрата два. Давай-ка я лучше тебе покажу.

Тил побежал на кухню и принес оттуда коробку с зубочистками, которые он высыпал на стол, небрежно сдвинув в сторону стаканы и почти пустую бутылку из-под джина.

— У меня где-то завалялся пластилин — он нам понадобится.

Один из углов комнаты загромождал письменный стол. Почти засунув голову в один из его захламленных ящиков, Тил начал нетерпеливо рыться в нем. Наконец, он разогнулся, держа в руках кусок пластилина.

— Вот.

— Что ты хочешь делать?

— Сейчас узнаешь.

Тил торопливо отщипывал небольшие кусочки пластилина и скатывал из них шарики величиной с горошину. Потом воткнул в эти шарики четыре зубочистки и сделал квадрат.

— Видишь? Вот квадрат.

— Ну, вижу, а дальше что?

— Еще один такой же квадрат плюс еще четыре зубочистки — и у нас куб.

Теперь из зубочисток образовался каркас коробки с равными гранями куб, углы которого держались с помощью катышков пластилина.

— Теперь сделаем еще один куб, точно такой же, как первый. Эти кубы и будут служить двумя гранями тессеракта.

Бейли машинально стал катать пластилиновые шарики для второго куба, но мягкая податливость материала под пальцами отвлекла его от этого занятия, и он начал лепить, придавая кусочкам какую-то форму.

— Взгляни-ка, — сказал он, держа на ладони свое произведение миниатюрную человеческую фигурку. — Цыганка Роза Ли.

— Похожа на Гаргантюа; ей надо бы в суд на тебя подать за оскорбление. А теперь смотри внимательно. Открываем один угол первого куба, вставляем одним углом второй куб и закрываем угол первого куба. Теперь берем еще восемь зубочисток и соединяем нижнюю грань первого куба с нижней гранью второго куба — наклонно, понял? — и точно так же верхнюю грань первого с верхней гранью второго, — говоря это, Тил быстро манипулировал зубочистками.

— И что же получилось? — спросил Бейли с сомнением.

— Это и есть тессеракт — восемь кубов, образующих стороны гиперкуба в четырех измерениях.