Как построить дом для бомжа

Если дворец роскошен, то поля покрыты сорняками и хлебохранилища пусты. Знать одевается в роскошные ткани, носит острые мечи, не удовлетворяется обычной пищей и накапливает излишние богатства. Все это называется разбоем и расточительством. © Лао-Цзы.

В феврале я писал про «Жизнь на чемоданах и веру в законченность событий» . Тогда это был достаточно смутный порыв. Но спустя полгода я понял — это не просто ощущение «жизни на чемоданах», разлито в воздухе. Это скорее ощущение бездомности, неприкаянности — словно все мы поселились в огромной коробке из под холодильника. Кривой, косой, картонной. Стоящей в чужом городе. Городе — где мы никому не нужны.

«Мы» — это люди из покинутой страны, и детишки-бродяжки, народившиеся от бездомных за эти 20 лет. Потому-то и радуются все столько искренне, жадно хватая разноцветные бирюльки, или впиваясь зубами в протянутый пирожок. Удовлетворяясь тем, что сегодня нас не пнули ногой прохожие, а сами мы «потребили» столько же, сколько клерк из лавочки близ нашей коробки. В такие минуты, где-то глубоко в сердце проносится что-то далёкое… словно мы снова стали равными с остальными… Хоть на секундочку…
Других то поводов к счастью у бродяг не имеется. Зачем коптят небо? Непонятно. Напился — забылся — очнулся. Нашел на помойке ботинки — радостно…

Когда-то мы жили в своем собственном доме. Но потом решили переехать к соседу, предварительно оплевав, загадив и подпалив свою хибару (думая, что уезжаем навсегда), а мебель по-дешевке сдали в утиль. Сосед-красавчик зазывал нас к себе каждый день — таких умных, необычных, сильных, красивых, начитанных, прогрессивных. Он обещал нам ананасы в шампанском, личный «Астон Мартин» и телевизор с плоским экраном.
И вот мы решились. Сделали как он сказал, а потом постучали к нему в дверь — но сосед хихикнул и заявил, что это была шутка. И чтобы мы не расстраивались — забрал наш скудный скарб, золотишко и «заначку» — «на хранение».

И сидим мы теперь под дождиком, нахохлившись как помятые голуби. Ждем чего-то… Дома нет, вещей нет, денег нет. Осталась ядерная дубина, да последние портки. Для прокорма сдаем бутылки, волосы и кровь.
Время от времени к нам забегает городской полицейский, и запрещает нам собираться всей семьей на одной улице. А то побьет и прогонит.

Быть бомжом — это долговременное состояние. Или ты бомж — или не бомж. От того, что ты сегодня скушал фондю с помойки, а завтра подпорченных бычков в томате — жилье из воздуха не материализуется, а жизнь не изменится.

Сейчас самое время спроектировать новый домик. Видно же, что нас не пустят в чужую квартиру. Видно, что мы им нужны так же, как блохастый, беспородный пёс в приличном доме.
Пусть у нас получится грубый деревянный сруб на шести сотках — но это ведь гораздо лучше, чем картонная коробка размером с гроб! Да, обидно конечно, что нас выселили из «сталинской высотки», но жизнь то не закончилась, можно встать и снова отстроиться.

В нашей стране, в старину, была замечательная крестьянская традиция. Когда в деревне проходила свадьба — вся родня и друзья собирались, и строили дом для «молодых» (или же пристройку к дому отеческому). Зная, что и им помогут выстроить жилище, когда придет время.

Выйдет ли кто-то сейчас, чтобы помочь соседу? Ага. Щаз-з. Размечтались.
А всё почему? Да потому, что жалко тратить силы — ведь кажется, что мы тут временно. Наворовал — свалил — забыл. Те же, кто никуда уже не «свалит» — сидят и считают дни до зимы. Скотчем подклеивая уголки коробки, чтобы не так сильно заливало дождем.

Именно по-этому (в ситуации безволия, безверия и тотальной слабости), надо разбить задачу на несколько шагов:

Шаг 1. Понять, что мы бродяги и никто нам не поможет.
Шаг 2. Насобирать материалы и подготовиться (почитать как строят «дома»).
Шаг 3. Собраться «всей деревней» и вложить в стройку свое время, силы и душу.
Шаг 4. Сыграть новоселье.
Шаг 5. Жить и работать — вкладываясь в дальнейшее развитие своего домика. Обшивая домик водо- и пожаро- стойкими материалами. Снова собирая свою разбросанную семью, пусть даже не под одной крышей — но хотя бы по-соседству. И записывая всё то, через что мы прошли — как напутствие потомкам, чтобы и они не повторяли наших ошибок.

P.S. Стишок сложился, пока писал эту заметку:

Бомж сидит и курит трубку,
Бомж лежит и пьет коньяк,
Бомж заполз в свою коробку,
Бомж возглавил чей-то штаб.

Каждый день похож на прежний,
Каждый час свинцовый дождь,
Каждый воин словно в коме,
Каждый ждет чего-то вскользь.

На потеху всему свету,
Дом сожгла одна семья,
Когда Родина — коробка,
Все бомжи — и ты и я.

Принцип прост: заберем бездомных с улиц мегаполисов и построим для них — или обучим плотничать, а они сами себе построят — небольшие дома на окраинах или в сельской местности. Бывшие бездомные будут жить на природе. У них будет крыша над головой. Они будут обитать не в казарменных условиях, а в своем жилище. Смогут собираться и сообща решать бытовые и коммунальные проблемы, и так социализироваться. В большинство приютов не возьмут с животными. Бывают случаи, когда бездомные предпочитают остаться на улице, но не бросить своего пса или кота. В маленьком домике можно спокойно держать животных.

Проекты маленьких домов вписываются в парадигму «Сначала дом» (Housing first). Она предполагает, что для эффективной социализации бездомному нужно дать не просто место в приюте, а собственное помещение, которое он бы воспринимал как свой дом.

США: палаточные городки

Фото с сайта tentcityurbanism.com

В 2001 году под мостом в Портленде, штат Орегон, возникло стихийное поселение бездомных. Кто-то ночевал в спальном мешке, кто-то ставил палатку или хибарку из подручного материала. Власти стали устраивать рейды на поселение, а самодельные постройки сносить. Волонтеры поговорили с бездомными и решили добиться строительства для них полноценного стационарного поселения из маленьких домов Dignity Village (Деревня достоинства). Городские власти с большим скрипом удалось уговорить выделить участок в промышленной зоне — на нем установили разноцветные домики с металлическим каркасом, обшитые деревом или сайдингом.  В 2017 году в деревне жило 65 человек: она превратилась в самоуправляемое сообщество, не зависящее от госсубсидий.

Развитие от стихийного палаточного городка (по-английски, tent city) до постоянного поселения бывших бездомных характерно для США. В том же Орегоне так возникло поселение Opportunity Village Eugene из 30 домов площадью… 5-7 кв. м. Кухня, прачечная, контора управления поселением, зал собраний находятся в отдельных строениях. Обитатели домиков у себя только спят. Поддерживается порядок, строго запрещены наркотики. Это временное пристанище, в нем бездомный должен восстановиться после улицы и вновь привыкнуть жить в своем доме.

Существуют коммуны в промежуточной стадии, где живут и в палатках, и в деревянных домах. Например, коммуна Othello в Сиэттле. В 2017 году в ней стояли 28 деревянных домов и 12 палаток. На идиллию картина там не похожа. Туалеты, душевые и кухня – в палатках. Долго не проводили электричество и тепло. Британская газета The Guardian писала о них, задавая риторический вопрос, почему это происходит «в одном из богатейших городов мира, где базируются Amazon и Microsoft».

Община для Рэмбо

Фото с сайта leawoodlifestyle.com

Одинокий мужчина, который прошел боевые действия, повредил психику, не смог адаптироваться к гражданской жизни и покатился по наклонной, – часто встречающийся стереотип американского бездомного. Статистика подтверждает, что дела с ветеранами обстоят не лучшим образом.  По данным Министерства жилищного строительства и городского развития США, в 2016 году в стране ежедневно до 50 тысяч из них ночевало на улицах.

В 2017 году в Миссури бездомные ветераны войн стали строить для себя деревню маленьких домов Veterans Village при участии НКО Veterans Community Project (VCP). Канзас сити выделил для общины место и провел необходимые земляные работы. Каждый дом участники общины строят сообща. По проекту, площадь дома составляет 22 кв. м. Основатель Veterans Community Project бывший морской пехотинец, так объяснил цель проекта: «На улицах живут мои братья и сестры. Мы хотим дать каждому из них место, где можно приклонить голову, дом, который можно назвать своим, и уже на этой основе ресоциализировать их».

VCP – не единственная организация в США с подобной концепцией помощи ветеранам войн. НКО Operation Tiny Home также занимается организацией таких поселений. В штате Висконсин она создала плотницкую мастерскую. В ней бездомные могут пройти курс обучения плотницкому и столярному ремеслу, чтобы затем построить себе дом самим и развить навыки, полезные при поиске работы.

Нидерланды: зеленая роща и солнечная энергия

Фото с сайта bd.nl

В Европе самый известный проект был начат в 2015 году в голландском городе Эйндховен. Бюро Studio Elmo Vemiis в сотрудничестве с голландской организацией помощи бездомным Trudo построили деревню для бездомных наркозависимых, алкоголиков и душевнобольных. Двенадцать домов возвели в промышленном районе Крой в квартале Гестель.

Стены домов сделаны из рифленого металла: это небольшие ангары. У них одинаковый проект, но цветовая палитра у каждого своя. Планировка аскетичная и в то же время удобная: прихожая, комната, кухня, совмещенный санузел. Окна большие. Общая площадь каждого дома – 33 кв. м. Столько же составляла жилая площадь стандартной однушки в советской «хрущевке». Выглядит деревня симпатично. Энергию поставляют солнечные батареи. Проект называется Skaeve Huse, что приблизительно можно перевести как «особые дома для особых людей». Большинство из них задуманы как временное жилье – в них можно обосноваться на несколько месяцев, но они не приспособлены для жизни круглый год.

Поселение намеренно расположили в роще. По замыслу архитекторов и ландшафтных дизайнеров, чем сильнее контраст с каменными джунглями, тем выше эффект реабилитации. Кроме того, деревья должны задавать нечто вроде координатной сетки и служить ориентирами среди однотипных домов.

Дания: сначала дом, потом работа

Фото с сайта huffingtonpost.com

Среди бездомных все больше людей, которые не страдают от зависимостей и психически здоровы – они потеряли жилье, потому что не могут платить по кредитам, лишились работы. Таким постояльцам маленькие дома могут дать новый старт.

В Дании действует движение Tiny House Living, которое поддерживает строительство маленьких домов на полуострове Ютландия. Консультант Tiny House Кристофер Греер говорит, что это подходящее решение для бездомных, беженцев и молодежи. Он замечает, что аренда маленького дома повышает мобильность и инициативу в поиске работы. Вы не привязаны к месту жительства, и если вам предложили интересный проект на другом конце страны, вы просто переезжаете из одного маленького дома в другой. Правда, один маленький домик площадью 32 кв. м стоит 485 000 крон, т.е. более 5 млн рублей. В России за такие деньги можно построить двухэтажный деревянный дом.

Претензии — антисанитария и гетто

Фото с сайта community.solutions

При всех плюсах у маленьких домиков немало противников. Housing first критикуют за то, что подход не ставит избавление от зависимостей и смену образа жизни условием, на котором будет предоставлено жилье.

У нас в России на слуху истории резко отрицательной реакции на строительство поселения для бездомных «Ной» или прачечной для бездомных, но страх перед соседством с бездомными, ростом преступности, инфекциями, антисанитарией присущ и европейцам, и американцам.

Например, ветеранам из Миссури пришлось долго безуспешно искать себе место для поселения прежде, чем им навстречу пошли власти Канзас Cити. Когда возводили Skaeve Huse в Эйндховене, то протестовали и местные жители, и предприниматели, и местные партии, например, Leefbaar Eindhoven. Городской совет поддерживал строительство, и ему пришлось судиться. Правда, он выиграл дело. Часть противников проекта считали, что бездомные ухудшат жизнь и условия для бизнеса в районе, другие — что расположенная на отшибе, у постоянно загруженной трассы деревня – это резервация, нарушающая права бездомных. На эти замечания создатели проектов отвечают, что поселения задумывались как временное жилье, нужное на период ресоциализации — оно не должно превращаться в фавеллы или шантитауны.

По-хорошему, человек должен прийти в себя после улицы, найти работу и уйти в обычную жизнь. На деле, в поселениях живут годами, это неправильно. Проблему решать надо, но не отказавшись от идеи поселений, а грамотно управляя жизнью сообщества и привлекая специалистов из сферы образования, избавления от зависимостей и ресоциализации.

Ирина Мешкова, руководитель благотворительных программ помощи бездомным православной службы «Милосердие», поддерживает идею личного пространства для бывшего бездомного, но ей не нравится, что tiny houses похожи на гетто:

— Бездомные будут пить и унывать, если их просто бросить. Наш подход – не изолировать бездомных в поселения, а возвращать их в общество. Эти дома решают проблему крыши над головой, но не феномен бездомности. Мы разрабатываем различные программы реабилитации, и она занимает длительный период – от 3 до 9 месяцев. В начале нужно привести в порядок мышление человека, возродить его потребность жить. Мы были на конференции по бездомным в Европе, где обсуждалась в том числе тема маленьких домов. Ведущие мировые эксперты признают, что подход Housing First и другие аналогичные программы имеют множество изъянов. Это форма без содержания, она не решает проблему глобально. Другое дело, если в таких поселениях будут работать специалисты, и бездомные будут проходить полноценный курс реабилитации.

Я не бездомный, но можно мне тоже домик?

Фото с сайта raisingtheroof.org

В нашей стране подобный опыт пока не развит. Для обывателя идея «дома — бомжам» звучит шокирующе. Во время прошлогодней прямой линии президента к нему обратились жители Нягани — они 40 лет живут в вагончиках.

Самый большой дом американской программы для бездомных проектируется площадью 69,67 кв. м, что на 20 м, т.е. на целую комнату больше средней российской квартиры. Самые маленькие — меньше 7,4 кв.м.

У нас, как и во многих других странах мира, маленький американский чистый домик для бездомных может показаться отнюдь не маленьким, и очень даже симпатичным. Год назад «РИА Недвижимость», ссылаясь на президента ассоциации «Национальное объединение застройщиков жилья» Леонида Казинца, приводила данные, что площадь квартиры в России составляет 49 кв. м. Много шума наделал влиятельный российский чиновник – он осматривал квартиры площадью 20 кв. м. и смеялся, как можно в них жить? Правда, и в США люди живут в вагончиках, есть самострои. Есть и разница в опыте ресоциализации бездомных.

Тем не менее, Григорий Свердлин, руководитель фонда «Ночлежка», считает, что подход Housing First – верный, он дает больше шансов на ресоциализацию, чем если человек живет в приюте и тем более на улице.

— В нашем приюте бездомные живут в среднем 4-4,5 месяца. Чуть больше половины возвращаются к обычной жизни. Если бы у нас были ресурсы, и мы бы с самого начала предоставляли им жилье, одновременно решая и другие проблемы, то их число увеличилось бы, думаю, до 80%.

Примерно 60% бездомных у нас – трудоспособные люди.  Самый частый сценарий: человек приходит в себя, восстанавливает документы, находит работу, откладывает первую-вторую зарплату и снимает жилье.

Могли бы бездомные сами строить себе дома, как в США? Далеко не у всех есть способности к столярному ремеслу. Вообще строительство дома – это не принципиально и не сможет радикально снизить расходы на программу.

Поиск средств на такую программу – основной вопрос, по мнению эксперта. И в США, и в ЕС большую часть расходов по реализации подобных проектов берет на себя государство. Даже состоятельные НКО не могут потянуть большую программу с элементами Housing First.

«Мы сейчас как общество находимся еще на ранней стадии понимания причин и проблем бездомности, — говорит Григорий Свердлин. — Если бы гипотетически в России кто-то начал проект маленьких домов, то на старте, скорее всего, будут проблемы и с местными жителями, и с властями. Недавняя история с прачечной для бездомных показывает, насколько сильны стереотипы, что бездомные – это преступность и болезни. Чиновники – часть общества, и у них эти стереотипы присутствуют. Мне кажется, такой проект в России мог быть реализован не в черте города, а в пригороде. Можно попытаться согласовать его с властями, но, повторю, принципиально важной будет финансовая поддержка со стороны государства. Кроме того, если это место будет в пригороде, то сразу у бездомных, которые устроятся на работу, возникнут проблемы, как до нее добираться».

Закат городов

Фото с сайта exopermaculture.com

Участники проектов не ограничиваются реабилитацией бездомных — поселения бездомных могут стать пилотным проектом новой утопии дауншифтинга и альтернативой обществу потребления.

Сотрудник архитектурного бюро Марк Лейкмен на добровольных началах придумал проекты домов для орегонского проекта Dignity Village, о котором шла речь выше. В комментарии онлайн-ресурсу Narrative он говорит, что своим участием хочет не только помочь бездомным, но и доказать, что типичная для американцев тяга к новым и новым квадратным метрам жилой площади тщетна, пуста и вредна для окружающей среды, а жить с относительным комфортом можно и в маленьком доме.

Основатель коммуны маленьких домов Eugene урбанист-доброволец Эндрю Хибен в 2014 году опубликовал книгу «Урбанизм палаточного городка». Автор исследовал палаточные городки по всем США. Он считает, что поселения маленьких домов могут дать наглядный пример альтернативного образа жизни для всех, кто тщетно пытается выплачивать все растущую арендную плату за жилье, выгорает на нескольких работах и все равно в итоге оказывается на улице. Чем больше людей увидят эту альтернативу, тем скорее стиль жизни в домике-ячейке станет приемлемым, а, возможно, и желанным.

Эти идеи вписываются в логику предрекаемого футурологами «заката городов» — мегаполисы лишатся своих преимуществ из-за развития технологий коммуникации и распространения удаленной работы онлайн.

Бывшие горожане будут отдавать предпочтение пригородам — застройка домами на одну семью, выделенные общественные пространства, социальные и коммунальные службы. На русском языке можно привести пример работы социолога Мануэля Кастельса «Информационная эпоха». Она вышла еще в 2000 году и в ней были выделены главы «Повседневная жизнь в электронном коттедже: конец городов?» и «Трансформация городской формы: информационный город».

Утопия или скит

Фаланстер Фурье. Изображение с сайта researchgate.net

Отличительные черты идеи поселений в маленьких домиках – равенство и аскетизм, упор на самообеспечение и совместный труд. Этим такое поселение отличается от социалистических утопий прошлого. В «Утопии» Томаса Мора граждане идеального общества жили в трехэтажных домах на городских улицах. Фаланстер Фурье представлял собой большой дом-коммуну на 1600 человек, в котором под жилье было отведено одно из крыльев, а сами индивидуальные помещения напоминали номера в гостинице.

Пожалуй, наиболее близкий аналог деревни маленьких домиков можно взять не из произведений утопистов, а из церковной истории. Это монашеский скит. В современном проекте «Положения о монастырях и монашестве» написано: «Скитское житие — это такая форма организации монашеской жизни, при которой монахи имеют индивидуальные, как правило, обособленно расположенные кельи и совершают каждый особое монашеское правило, собираясь вместе только на богослужении».

В египетской пустыне скиты существовали c IV в. Основателем такого жития является преподобный Макарий Великий. Отдельные кельи были небольшие и аскетичные. Монахи часто строили их либо сами для себя, либо сообща для тех, кто вступает в братство. В патериках и житиях мы находим тому множество примеров. Напоминает американский проект для ветеранов, не так ли?

Внешнее сходство есть, но есть и принципиальная разница. Главное в пути христианских анахоретов — не выживание и социализация, а молитва и борьба со своими страстями. Скит считался средним, «царским» путем в отношении к полному уединению или монашескому общежитию. В проектах поселений бездомных вера не играет никакой роли. Патерики полны историй о том, как на монахов в келии нападало уныние и отчаяние, когда хотелось бросить все и бежать. Каково же в этой эрзац-келии обычному неверующему пьянице или наркозависимому?

Идеи преобразовать мир в коммуны маленьких домов упираются в проблему целевой аудитории проекта и сроки такого образа жизни. Одиночки-интеллигенты с неплохим доходом несколько месяцев, вполне возможно, будут жить в домике на природе с книгами и компьютером, бегать по утрам, собираться вместе на вечеринки, уходить спать в свой домик и только радоваться такой жизни.  А бедная необразованная семья с детьми?

Рост числа поселений возможен и даже вероятен, но мегаполисы никуда не денутся, а будут только расти. Преобразование общества скорее всего останется еще одной утопией.