Кто построил дом в уральске

Проехав казахстанскую границу в Озинках и переведя стрелки на 2 часа вперёд, мы быстро поняли, что в Саратовском Заволжье дорога совсем не так уж и плоха — по колдобинам и ямам, по зубастым колеям, по грунтовкам в степи, которыми водители предпочитали объезжать совсем непроезжий асфальт, сотню километров от границы до Уральска мы одолевали часа три.

А могли бы и дольше — но дорога сейчас активно реконструируется, и всё перечисленное в прошлом предложении исправно чередовалось с участками новенького чёрного асфальта. На самом деле в таком состоянии (только даже без реконструкции) большинство дорог, ведущих к российским границам, и между Атырау и Астраханью, Актюбинском и Орском всё ещё хуже. А вот из Уральска на Самару дорога оказалась вполне приличная — но её мы проезжали на обратном пути.

Кругом — лишь зелёная степь, редкие сиротливые посёлки, да элеваторы у станций, довлеющие над пространством словно кафедральный соборы. Станции — на старейшей в Казахстане бывшей Рязано-Уральской железной дороге, пришедшей сюда через Энгельс (тогда Покровск) в 1893 году. Казахстанские железные дороги с той поры разрослись в мощную систему, по многим пунктам (вроде сети скоростных поездов «Тулпар») опередившую железные дороги России.

А начиналось всё именно здесь, и вот эти мосты да вокзальчик (1894) на второстепенной станции Таскала — старейшие железнодорожные постройки Казахстана. Сейчас эта линия, впрочем, от остальной сети изолирована — восточнее Уральска её прерывает выступ российской территории с городом Соль-Илецк. Движение здесь точно есть, в том числе поезд Москва — Алма-Ата, но не сказать, чтобы очень активное — за несколько часов пути мимо нас не прошло ни единого поезда:

Вот и сам Уральск показался впереди, и с 2009 года, когда я приезжал сюда впервые, вид его стал более уютным и цветастым. Как, на самом деле, и у всего Казахстана, за те 8 лет, что я его знаю, оказавшегося страной действительно развивающейся. Казахстан-2009 мне показался бедным и диковатым и я был рад, когда унёс оттуда ноги; в 2011 и 2012 я видел эту страну деловитой и успешной, но тяжёлой для оказавшегося в ней человека, и сам именно в Казахстане имел худшие неприятности за всё время моих путешествий. В 2015-м здесь ощущалась уже сытая зажиточность, но лишь в последнюю пару-тройку лет к зажиточности этой прибавилось какое-то особое «человеческое лицо».

Помню, как в 2011 году в «коллективном такси» под Экибастузом казашка, вернувшаяся на родину после нескольких лет в Новосибирске, говорила, что при сопоставимых зарплатах и более высоких пенсиях, по развитию общества от России Казахстан отстаёт на 5-6 лет, и вот сейчас я вспомнил её слова. Да, чисто на уровне ощущений сейчас здесь вполне себе «наш» 2013 год, когда водитель только-только научился возражать обнаглевшему гаишнику на трассе, а человека с фотоаппаратом перестали принимать за шпиона.

Уральск стоит в почти равностороннем треугольнике рек Урал и Чаган, на острие которого — Курени, тот самый Яицкий городок, зародившаяся в кровавом 16 веке непокорная казачья вольница, против России и её царя бунтовавшая чаще, чем любой из среднеазиатских народов, и даже невзирая на переименования Яика и в Урал.

Но здесь же бывали Александр Пушкин, Василий Жуковский, Лев Толстой, Фёдор Шаляпин и даже цесаревичи Александр и Николай, будущие «царь-освободитель» и последний император соответственно. В Куренях — похожий на бункер казачий собор 18 века и хоть на пару брёвен подлинна изба Емельки Пугачёва. В общем, Уральск — действительно интересный город.

Но тогда я не выходил за пределы речного треугольника, в этот раз же мы приехали с «наружной» стороны, где Уральск продолжают посёлки Зачаганск (32 тыс. жителей), Деркул и Круглоозёрное в этом типично постсоветском «полунезависимом» статусе не районов, но посёлков, однако в составе более крупного города. У развилки дорог на Саратов и Атырау — Зачаганск:

А переезжая сам Чаган по плотине, я едва успел достать фотоаппарат, сначала растерявшись от неожиданности: последнее, что ожидаешь увидеть на степной реке — это военный корабль! Назывался он, что характерно, «Мангышлак» (вернее, на казахский манер — «Мангистау»):

Но как ни странно, расположенный за тысячи километров от «полноценных» морей Уральск — город военно-морской. Стал таковым он почти случайно: в 1941 году, когда СССР практически лишился западных морей, из Ленинграда вглубь страны эвакуировался основанный 20-ю годами ранее завод «Двигатель». Можно подумать, что его везли на Дальний Восток, да не дотащили, обронив в степи по дороге, но скорее всего в выборе места был свой резон — например, быстро усилить новыми катерами флот на Каспийском море.

Как бы то ни было, завод «подводных лодок в бескрайней пустыне» в Уральске прижился, исправно строил катера, спускавшиеся в Каспий и Волгу да расходившиеся через каналы по всем пяти морям, и что ещё страннее — сумел выжить после распада СССР. Ныне он называется «Зенит», его компактная и невзрачная площадка вплотную примыкает к центру близ Татарской слободы, а важнейшая его продукция — боевые катера для береговой охраны Казахстана на Каспийском море. Вот и ракетно-артиллерийский корабль (фактически большой катер) «Мангистау» проекта «Казахстан» спустили на воду за три дня до нашей поездки:

И подозреваю, что самое впечатляющее зрелище в Уральске — то, как именно их спускают на воду, потому что слип и верфи расположены по схеме «баня с раздевалкой через дорогу». Дело в том, что «Зенит» стоит хоть и недалеко от реки, но не выходит к ней непосредственно, да и плотина ниже по течению не предусмотрена для пропуска судов. Поэтому «изделия» перевозят на слип за плотиной автотрейлером, и серый корабль на улицах города, надстройки и орудия над крышами одноэтажных предместий — думаю, зрелище незабываемое.
Памятник на набережной Чагана (1969) на полпути от слипа до завода:

А плотина у слипа — не преемница ли старинного учуга, заслона для идущей на нерест рыбы, у которого она скапливалась плотными косяками, становясь лёгкой добычей для ловцов. В 17-18 веках на Яике и в дельте Волги стояло множество учугов, но яицкие были снесены в 1752 году, волжские — в 1802, и лишь под Уральском как привилегия казаков учуг просуществовал до 1917 года. Река тогда была столь обильна рыбой, что её натиск порой ломал учужные колья-«кошачины», и отгонять осетров приходилось пушкой. Ниже плотины в Уральске остался Учужный затон, а исторические следы исчезнувших учугов встречаются на Яике тут и там:

историческое фото из открытых источников

В самом Уральске за десятилетие отреновировали акимат в национальном стиле:

Поставили несколько скульптур и инсталляций:

Соорудили несколько офисов и торговых центров в духе хай-тека:

Запустили характерные двухцветные автобусы, наверное подержанные откуда-то из дальней Азии:

Снесли памятник революционерам напротив университета да открыли на окраине огромный супермакрет «Метро», в котором нашлось место и лавке с кумысом, шубатом и куртом. Что ещё стало для меня новым — минимум дважды мы натыкались на людей, почти не понимавших по-русски, и это при том, что русских в Уральске около 40% населения. На самом деле я не знаю, случайность это или тенденция, но если тенденция — то печальная: теоретически казахи могут забыть русский язык гораздо быстрее, чем узбеки, таджики или киргизы — ведь на заработки в Россию им не ездить.

А вот такому вот сюжету с голливудским поцелуем на фоне новенькой мечети — думаю, позавидует и Евросоюз:

Обычный двор в советских районах Уральска:

Ещё какая-то индустрия ближе к окраинам. Помимо военных катеров, при Советах на родине Пугачёвского бунта делали ещё и крупнокалиберные пулемёты.

А вот так название «Уральск» пишется по-кахазски, и честно, лучше бы его переименовали обратно в Яицкий городок (Жаик-Кала):

В Уральске мы провели битых три часа, пока меняли валюту в двух разных пунктах (нас было четверо, а тенге в первом обменнике хватило лишь на троих), искали супермаркет и затаривались продуктами в дорогу (включая обязательный для 3/4 команды коньяк «Казахстан» — в меру приличный, но очень дешёвый), покупали сим-карты и просто теряли время на неизбежное «кто в лес, кто по дрова».

Покинув город практически на закате, мы поехали на юг вдоль мелкого извилистого Яика, порой подходившего к самой трассе заболоченными плавнями, в которых так легко представить казачий струг с осетрами да добром персидского купца, кормящего теперь колоссальных сомов где-нибудь ниже по течению:

В Средней Азии не редоксть — обветшалые кресты на фоне нового минарета, а здесь в одном из придорожных сёл — мазары на фоне православной церкви:

Постепенно природа меняется, ведь дорога сотнями километров идёт строго на юг. За Атырау безжалостная степь окончательно вступает в свои права:

И верный символ степных дорог — это столбы. Много-много столбов:

Вместо рек и озёр — белые линзы солончаков:

Но особенность этой степи — в том, что в ней добывают нефть, и именно в Казахстане, ближе к Каспийскому морю, лежат крупнейшие нефтяные месторождения бывшего СССР — Кашаган на шельефе Каспийского моря и Тенгиз в степи на юге Атыраусской области. Первый открыли лишь в 2000 году, второй был известен с 1979 года, а его освоение в 1980-х годах сопровождалось грандиозным взрывом, разметавшим по степям 4 километра скважинных труб, и 200-метровым факелом, который тушили около года (!) и обезвредили лишь подземным направленным взрывом, перебившим ствол.

Строительство было завершено лишь к 1990-му году, но советская инфраструктура досталась «Шеврону» — разработка казахских месторождений подчёркнуто транснациональная, и даже вахтовый посёлок Шанырак с характерными «домами-солнцами», корпуса которых сходятся к крытому двору, в пустыне строили израильтяне. Будь у нас больше времени, может быть мы заехали бы и к Тенгизу, но с трассы видны лишь памятники освоению нефти да факелы объектов поскромнее: