Кто построил дома пострадавшим от наводнения

Июньское наводнение в Иркутской области, разделившее судьбы тысяч людей на «до» и «после», внесло глобальные коррективы и в жизнь региона в целом. Ликвидация последствий разрушительного паводка потребовала мобилизации всех сил и ресурсов, изменения существующего законодательства и бюджета с учетом потребностей жителей подтопленных территорий.

Приняты поправки о компенсациях и земле

Времени на раскачку нет – первые холода в регион приходят в сентябре, и людям, лишившимся крыши над головой, нужно теплое, комфортное жилье. Кроме того, школьники должны без срывов с началом учебного года приступить к занятиям. Эти первоочередные задачи и еще десятки важнейших вопросов, актуальных для пострадавших районов, держат на постоянном контроле депутаты Законодательного собрания. Ведь именно к ним – выезжающим непосредственно на места – люди обращаются за помощью, им местные власти оперативно сообщают о том, что нужно и важно.

Напомним, что 16 июля депутаты областного парламента, понимая, что ситуация требует оперативных решений, собрались на внеочередную сессию. Были приняты законопроекты, предусматривающие меры поддержки жителей территорий, попавших в зону затопления. В частности, теперь законодательно подкреплено право на компенсацию для граждан и сельхозтоваропроизводителей, лишившихся в результате паводка скота, посевов, техники. Из областного бюджета выделены необходимые средства: в рамках корректировки депутаты увеличили размер резервного фонда Приангарья на 1,35 млрд руб. – до 1,5 млрд рублей. Также в закон приняты поправки, которые позволят пострадавшим от наводнения жителям Иркутской области получить бесплатно земельные участки под индивидуальное жилищное строительство.

Безусловно, вопрос жилья для пострадавших – сейчас первоочередной. Нужно получить четкую информацию по его требуемому количеству, а также выработать алгоритмы его возведения, ремонта и распределения.

«Ростех» построит поселок в Тулуне

Тема жилья стала одной из основных в разговоре председателя Законодательного собрания Иркутской области Сергея Сокола и генерального директора корпорации «Ростех» Сергея Чемезова. Встреча состоялась 17 июля. В ней также участвовал представитель землячества «Байкал» Виталий Мащицкий.

Работники предприятий госкорпорации «Ростех» и ее гендиректор решили из личных средств помочь жителям Иркутской области. Также поддержку пострадавшим окажут члены землячества «Байкал», которое возглавляет Сергей Чемезов. Согласно договоренностям, средства, собранные сотрудниками «Ростеха», будут направлены именно на строительство жилья.

«Несколько лет назад было наводнение в Амурской области, и там в кратчайшие сроки было построено жилье для пострадавших. Я думаю, что это должно стать основным приоритетом и здесь, – отметил Сергей Чемезов. – Суммы, которую мы соберем, должно хватить на восстановление жилья в одном из городов или районов, пострадавших от наводнения».

Ранее Сергей Чемезов называл сумму в 1 млрд рублей, которую «Ростех» намерен собрать для пострадавших. Сергей Сокол подчеркнул, что поддержка, которую готов оказать «Ростех», очень существенна, и важно, чтобы финансовые средства «не распылились», и от них была видна отдача. Потому сейчас эффективнее всего будет направить средства на самое важное – то есть на жилье.

Серей Сокол и Сергей Чемезов выехали на место, в Тулунский район, где провели совещание и осмотрели два участка, пригодных под застройку: один – в Тулунском районе, в непосредственной близости от города, другой – в самом Тулуне. Второй участок – наиболее подходящий, так как здесь уже есть инженерные коммуникации, что позволит в кратчайшие сроки приступить к строительству. Принято решение о малоэтажной застройке. Планируется, что в поселке будут предусмотрены детский сад, школа, медицинский пункт и другие объекты социальной инфраструктуры. Госкорпорация «Ростех» планирует построить поселок уже осенью. Все работы координируются с региональным штабом ЧС и оперативной комиссией Минстроя России.

При этом, несмотря на сжатые сроки, качество жилья должно быть высоким. Сергей Сокол подчеркнул, что особое внимание будет уделяться потребностям многодетных семей.«Среди пострадавших есть семьи, в которых семь и более детей, и очевидно, что типовой дом для них не подойдет, – сказал Сокол. – Мы должны учесть эти моменты при строительстве. Будет проведен опрос, чтобы определить, какие именно дома нужны людям».

«Полюс» выделит средства на восстановление школ

В то же время в фокусе внимания парламентарии держат и множество других ключевых вопросов, решив которые можно обеспечить возвращение подтопленных территорий к нормальной жизни. Одна из тех, кто активно вносит свои предложения – Наталья Дикусарова, депутат от Тайшетского и Чунского районов, куда паводок тоже принес беду. Наталья Дикусарова выделила ряд задач, на которых важно сосредоточиться – снабжение хлорсодержащими препаратами для обеззараживания территорий, откачку, устойчивую работу сотовой связи, потребность в методических пособиях. Также, по словам депутата, людям необходима информация, будут ли готовы системы ЖКХ к зимнему периоду и куда пойдут дети 1 сентября в тех населенных пунктах, где школы разрушены.

С ремонтом школ региону поможет ПАО «Полюс», являющееся крупнейшим производителем золота в России и одной из 10 ведущих глобальных золотодобывающих компаний. О такой поддержке договорились Сергей Сокол и генеральный директор ПАО «Полюс» Павел Грачев. В ближайшее время с учетом оценки ущерба будет определен объем средств, которое выделит предприятие.

«По поручению президента РФ учебный год в районах, пострадавших в результате наводнения, должен начаться без задержек, – напомнил спикер ЗС. – Многие десятки школ в нескольких районах Приангарья сегодня нуждаются в срочном ремонте. И такая поддержка будет иметь большое значение».

Муниципалитетам предложено освободить жителей от налогов

Еще один немаловажный момент – снижение налоговой нагрузки, которая ложится на плечи людей, и без того оказавшихся в сложной жизненной ситуации. Есть депутатская инициатива – освободить жителей подтопленных территорий от налогов, находящихся в ведении муниципалитетов. С таким предложением председатель регионального Заксобрания обратился к представителям органов местного самоуправления на прошлой неделе на одном из регулярных селекторных совещаний.

«Понимаю, что для муниципальных образований такое решение будет означать выпадающие доходы, – сказал Сергей Сокол. – По предварительной оценке, сумма составит около 300 млн рублей. Но эти средства в обязательном порядке будут компенсироваться из областного бюджета».

Чтобы предложение спикера стало реальной мерой поддержки, на местах необходимо в оперативном порядке разработать и принять правовые документы для освобождения жителей от уплаты налога на имущество и земельного налога за 2018 и 2019 годы. Также потребуется в кратчайшие сроки провести заседания местных дум.

В свою очередь областные парламентарии запланировали собраться на еще одну сессию 24 июля и рассмотреть законы о поддержке пострадавших от наводнения жителей, инициированные депутатами. «Затягивать с принятием решений в сложившейся ситуации нельзя», – постоянно обращает внимание коллег Сергей Сокол. А в перерывах между сессиями он рассчитывает на эффективную работу депутатов Заксобрания непосредственно в районах, где нужна помощь. Чтобы помогать эффективно, важно понимать, что требуется людям на самом деле. А для этого с ними нужно общаться, вживую и напрямую.

Иркутской области необходим фонд для достройки проблемных объектов

Иркутская область находится в списке регионов, где проблема обманутых дольщиков до сих пор не решена. В регионе таких более 600 человек. Об этом 19 июля сообщил председатель областного парламента Сергей Сокол, открывая совещание по обозначенной проблеме. С инициативой рассмотрения вопроса выступил депутат Государственной Думы ФС РФ от Приангарья Александр Якубовский. Депутаты обсудили создание фонда для достройки проблемных объектов долевого строительства.

«Люди, которые годами ждут своего законного жилья, за которое они отдали кровные деньги, брали ипотеку, экономили на всем! В этом году областной минстрой заявил, что планирует восстановить права около 300 человек. Это крайне мало, и у меня есть сомнения в том, что с такими темпами проблема будет решена к 2020 году, как этого требует президент страны. Всем обманутым дольщикам необходимо помогать сейчас, и прорабатывать механизм создания фонда надо уже сегодня», – подчеркнул спикер Законодательного собрания Иркутской области.

Александр Якубовский напомнил, что с 1 июля вступил в силу федеральный закон, защищающий дольщиков от обмана: в нынешних проектах средства участников долевого строительства поступают на специальные эскроу-счета, а застройщику они перечисляются только после сдачи объекта. Но как помочь тем, кто уже в списке обманутых дольщиков и до сих пор не получил свое жилье?

10 июля вступают в силу изменения федерального законодательства, регламентирующие создание субъектами РФ специальных фондов, на которые возлагается обязанность достроить незавершенные объекты. «Капитализация таких фондов, работающих в форме некоммерческих организаций, будет осуществляться за счет региональных бюджетов», – объяснил Александр Якубовский.

По мнению заместителя председателя Законодательного собрания Ольги Носенко, некоторые фонды, уже созданные в Иркутской области, не всегда показывают свою эффективность. Как же всё-таки обеспечить прозрачность и эффективность расходования бюджетных средств новым фондом? И чем будет заниматься организация, когда все дома будут достроены?

По словам Александра Якубовского, деятельность фонда строго регламентирована законом, а после достройки всех проблемных объектов он будет ликвидирован. Для усиления контроля депутат Госдумы также предложил создать при фонде наблюдательный совет, куда войдут представители Заксобрания.

По итогам совещания было принято решение поручить комитету по собственности и экономической политике ЗС подготовить проект письма на имя председателя правительства Иркутской области о создании фонда. «Мы изложим свою позицию по созданию фонда, а также по необходимости включения всех объектов незавершенного строительства и обманутых дольщиков в соответствующий федеральный реестр. Также мы проведем ревизию областного законодательства, чтобы привести его в соответствие с последними изменениями федеральных законов в этой части», – отметил Сергей Сокол.

В ночь с 6 на 7 июля 2012 года после проливных дождей горная река Адагум в Краснодарском крае вышла из берегов и затопила небольшой город Крымск. Погибли более 150 человек; пострадали десятки тысяч; десятки и сотни зданий были разрушены стихией. Восстановление города взял под личный контроль недавно избранный (в третий раз) президент Владимир Путин, а на ликвидацию последствий наводнения направили несколько миллиардов рублей. Спецкор «Медузы» Илья Жегулев отправился в Крымск, чтобы выяснить, как изменился город через пять лет после катастрофы — и на что потратили вложенные в его реконструкцию деньги.

На въезде в Крымск — длинный мост через маленькую речушку Адагум, больше напоминающую ручей. В ней под палящим солнцем копается палкой ребенок — как будто удит рыбу. Пять лет назад, когда в город пришло наводнение, ручей превратился в поток, полностью накрывший собой мост. «Мой приятель ехал по мосту, а потом понял, что машина уже не едет, а плывет, — вспоминает Андрей Шепелев. — С трудом выбрался и поплыл, чудом добрался до одного из домов и вылез на крышу».

Сейчас на мосту все тихо — только висит памятная табличка с крестом. Правда, линии, на которую поднялась вода в ночь на 7 июля 2012 года, на ней нет — только словами указано, что высота составила девять метров: если бы табличку повесили на этот уровень, ее бы просто никто не смог прочитать.

Пять лет назад наводнение едва не уничтожило город целиком. После того как в регионе за сутки выпала пятимесячная норма осадков, Адагум нес в город воду объемом полторы тысячи кубометров в секунду. Затоплены были почти пять тысяч домов, из которых больше тысячи признали не подлежащими восстановлению. Вода заливала целые улицы. Погибли не менее 156 человек; пострадавшими признаны около 60 тысяч — а на помощь Крымску пришла вся страна. Недавно избранный на третий президентский срок Владимир Путин объявил, что берет ситуацию под личный контроль, он дважды приезжал на место катастрофы; в городе работали МЧС и силовые службы, не говоря о районных и краевых властях. Параллельно события в Крымске привели к большому подъему волонтерского движения: из Москвы и других городов на юг каждый день отправлялись фуры с вещами для пострадавших; в Крымск съехались больше трех тысяч волонтеров, которые помогали жителям восстанавливать дома, раздавали еду и гуманитарную помощь. Среди них даже сложилось два идеологических лагеря — «селигерский», который координировали прокремлевские активисты, и второй, где собирались те, кто еще за несколько месяцев до того выходил на уличные акции протеста против фальсификации выборов. По официальным данным, в Крымске в какой-то момент находились десять тысяч спасателей — на город, в котором жили чуть меньше 60 тысяч человек.

На преодоление последствий наводнения направили 20 миллиардов рублей — это примерно десять годовых бюджетов всего Крымского района; около 350 тысяч рублей на каждого жителя города. Деньги выделялись срочно — с Крымском, в частности, пришлось поделиться инновационному центру «Сколково», у которого из-за наводнения сократили финансирование на пять миллиардов.

Тем не менее пять лет спустя город по-прежнему не защищен от возможного катаклизма. Михаил Туркатов, человек, до конца 2016 года отвечавший за проект по укреплению берегов Адагума, разводит руками и констатирует: «То, что речка натворит еще бед, — это однозначно».

Новая Надежда

Крымск — небольшой город, почти наполовину состоящий из частного сектора: улочек, на которых раньше теснились почти деревенские домики. Теперь улицы, попавшие под основной удар наводнения — Ленина, Советская и другие, — прорежены катастрофой. То тут то там вместо дома — пустой заросший участок, огороженный гофрированным забором или сеткой-рабицей. Соседи знают: когда-то здесь стояли дома; во многих из них погибли люди — не смогли выбраться, когда вода заблокировала двери и окна. 

Те, кто смог, восстановили свои дома на прежнем месте; другие перебрались на окраину, куда от Советской — буквально десять минут на машине. Там возвышаются два новых микрорайона — Надежда и Озерки. Первый состоит из десятиэтажных бежевых домов, которые плохо вяжутся с остальным обликом Крымска. Озерки исходно вовсе не для пострадавших, а для военных (Крымск — стратегически важный город, здесь расположены несколько частей противовоздушной обороны и даже есть свой аэродром). Уже после наводнения планы Минобороны пришлось скорректировать.

В Надежду переехал со своей семьей и Андрей Шепелев. Сам мужчина, работающий машинистом, в день, когда в его дом пришла река, был в рейсе — а его жена чуть не погибла. Поначалу Шепелевы жили у родственников, а уже через четыре месяца, 10 ноября 2012 года, им дали новую квартиру в только что построенном доме. Под надзором Москвы жилье для пострадавших возводили в рекордные сроки — всего за несколько месяцев были готовы не только сами здания, но и квартиры с простым ремонтом. Как рассказывает Геннадий Орехов, владелец строительной компании, работавшей на одной из новых крымских высоток, все площадки были под постоянным видеонаблюдением. «На закладку фундамента дней семь дали, это ужас какой-то, — вспоминает предприниматель. — День и ночь строили. У премьер-министра на столе стоял экран, куда выводились видео со строек. Напротив [площадки] — Следственный комитет, и съемка велась день и ночь. Тут не до денег и не до жиру».

В Надежде пострадавшим целиком отдали четыре дома из десяти. По словам жены Шепелева Евгении, работающей в управляющей компании микрорайона, спешка при строительстве на качестве недвижимости не сказалась, а вероятность повторения событий 2012 года минимальна: район с новостройками находится на возвышенности, сами дома тоже высокие. Впрочем, когда в Крымске начинают идти дожди, Шепелева все равно не может спать и часами стоит у окна. В ночь наводнения она проснулась, когда выйти из ее дома на улице Луначарского было уже невозможно — двери просто не открывались. «Непонятно откуда появился какой-то КамАЗ, двое ребят выломали окно и вытащили нас [с соседями]», — вспоминает Шепелева. Через 20 минут улицу накрыло второй волной, и дом ушел под воду полностью. Тела тех, кто не успел выбраться до того, наутро обнаружили в домах спасатели.

У Людмилы Стариковой с улицы Адагумской в ту ночь вода унесла все имущество — в том числе и тонометр, глюкометр и ингалятор мужа. «Когда мы пришли к ней, она постоянно плакала и говорила, что не хочет жить», — рассказывала Наталья Киселева, волонтер из Москвы, которая помогла пенсионерам купить необходимые медицинские препараты. Стариковы в итоге никуда не переехали — они и сейчас живут в той квартире на первом этаже, которую в 2012-м затопило под потолок. 300 тысяч рублей компенсации за утраченное имущество они получить не смогли — по закону ее давали только один раз на собственника, при этом и квартира пенсионеров, и дом их дочери были оформлены на мать ее мужа, которая умерла незадолго до стихийного бедствия.

Отправив мужа лечиться в Новосибирск, Старикова осталась одна в разрушенной от потопа квартире в полной растерянности. Она пыталась получить компенсацию через суд, но проиграла. «Ко мне в суде подходил человек и говорил: давай разделим напополам сумму, и все выплатят, — рассказывает Старикова. — Но первую половину он просил сразу. А где я буду ему искать 150 тысяч? Отказалась. А все, кто согласился, получили компенсацию». Квартиру она в итоге отремонтировала одной из последних среди соседей — рабочие из соседнего подъезда пожалели женщину и согласились помочь. Когда Старикова вспоминает те дни, она начинает плакать.

Город как зона затопления

Общая сумма компенсаций, которые власти выплатили пострадавшим от наводнения, составила почти пять с половиной миллиардов рублей. Пока люди жили у родственников или во временных лагерях, им выдавали по 10 тысяч — на первые дни; от 200 до 400 тысяч — за причиненный в результате вред здоровью; по два миллиона — за погибших родственников. Те, кто из-за стихии потерял дома, получили либо новое жилье, либо сертификаты, которые можно было использовать для покупки недвижимости; тем, кому хватало капитального ремонта, оплачивали его из расчета пять тысяч рублей за квадратный метр.

Так или иначе, устроиться смогли все равно не все. Артур Авакян встречает корреспондента «Медузы» в своем доме, признанном непригодным для жилья. Седой глава семьи, раздетый по пояс, сразу сажает гостя за стол, накрытый липкой клеенкой, и рассказывает свою историю. Когда его дом затопило, Авакян решил построить новый. Для этого сначала надо было обналичить сертификаты, которые нельзя было сразу перевести в реальные деньги, — поэтому Авакян купил на сертификаты квартиру и сразу продал ее (причем, по его словам, тем же собственникам). В итоге у него оказалось два с половиной миллиона рублей живых денег, на которые он начал строить дом на своем старом участке. 

Строительство, однако, не понравилось соседям — здание загораживало им вид, и они пожаловались на Авакяна в городскую администрацию. «Сначала ко мне подошла соседка и сказала: ты бы [дом] поближе поставил ко мне, я бы еще три стенки построила, жили бы вместе», — вспоминает мужчина, который тогда не придал этим словам значения, приняв их за шутку. Через несколько дней соседка снова встретилась с Авакяном. «Она говорит: „Слушай, меня жаба давит, что ты здесь строишь“. После этого беды и начались».

Любое строительство в зоне затопления формально запрещено до укрепления береговой зоны. Тем не менее, по словам Авакяна, жители Крымска возводят новые дома, несмотря на предписание, и даже продают недвижимость (и правда — в зоне затопления в городе регулярно встречаются новенькие коттеджи с надписью «продается»). «Де-юре зоной затопления считается весь Крымск», — добавляет главный редактор местной независимой радиостанции «Электрон» Юрий Тамразов.

Авакян действовал так же, как все. «После наводнения меня познакомили с человеком, он помог на законных основаниях приватизировать землю, — вспоминает мужчина. — Потом для строительства дома прошли по всем инстанциям, сделали градостроительный план, подписали договоры с горгазом, электросетями, канализацией. Единственное, чего на тот момент не было, — разрешения на строительство. В администрации говорили: „Вы идите стройтесь, а мы вам потом поможем его оформить“».

18 ноября 2016 года, когда дом был уже построен, а Авакян с семьей собирались в него въехать, здание снесли — на основании все того же запрета на строительство в зоне затопления. «Три миллиона я вбухал в этот дом», — качает головой Авакян, показывая на груду битых кирпичей. Его семья со дня на день ждет выселения из старого дома, разрушенного наводнением; куда — Авакян не знает.

Половинчатая стройка

Сразу после наводнения жителям Крымска пообещали многое: например, губернатор края заявил, что в городе появятся новые школы, детские сады, ледовый дворец и крытый плавательный бассейн. Запрет на строительство в зоне затопления, по идее, тоже должен был быть временным — только до тех пор, пока город не защитят от новых стихийных бедствий (поначалу это обещали делать чуть ли не за три месяца). 

Сначала реку собирались очистить от больших камней и деревьев, а также углубить ее русло; затем — укрепить берега высокими бетонными лотками, которые будут сдерживать реку от разлива. Это была не первая попытка разобраться с Адагумом — еще в 2009 году компания «Юг-гидрострой» должна была поставить грунт для укрепления русла. Однако, как следует из заведенного позже уголовного дела, компания просто подделала документы, похитив выделенные ей шесть миллионов рублей и не доставив грунт (в 2015-м Крымский районный суд прекратил уголовное дело за истечением срока давности). 

После наводнения эта работа все же была выполнена — но начались сложности с укреплением берега. Заказчиком проекта было управление по эксплуатации и капитальному строительству гидротехнических сооружений Краснодарского края, которое выбрало генподрядчика — «Тоннельдорстрой». В этой компании работали больше пяти тысяч человек; ей даже достались несколько крупных олимпийских строек, включая пять тоннелей и две транспортные развязки для дублера Курортного проспекта в Сочи. Впрочем, сочинские заказы в итоге привели к банкротству всех компаний, возводивших дороги к Олимпиаде, — в том числе и «Тоннельдорстроя». Компания сначала перешла из одних рук в другие, а в апреле 2014 года по заявлению ОАО «Сочиводоканал» была начата процедура банкротства.

К строительству береговых укреплений в Крымске «Тоннельдорстрой» приступил летом 2014-го, получив контракт в 1,7 миллиарда рублей. Компанию он не спас — уже осенью того же года компания была окончательно признана банкротом (в общей сложности «Тоннельдорстрой» задолжал кредиторам 3,7 миллиарда рублей; значительную часть этой суммы — из-за сорванных сроков строительства). «Они проработали ровно месяц, а дальше всем уже начал рулить их главный субподрядчик „Краснодаравтодорсервис“», — вспоминает владелец одной из субподрядных компаний Геннадий Орехов. По документам «Краснодаравтодорсервис» принадлежит двум бизнесменам, которые никогда не вели никакой публичной активности, но сразу несколько источников, имевших отношение к крымским стройкам, рассказали «Медузе», что ее конечный бенефициар — депутат Краснодарского заксобрания Роман Баталов, зять бывшего губернатора Краснодарского края, а ныне министра сельского хозяйства Александра Ткачева. (Связаться с Баталовым «Медузе» не удалось.)

Стройку должны были завершить к лету 2015 года; к тому времени укрепления не были сооружены даже наполовину. Руководитель проекта от «Тоннельдорстроя» Михаил Туркатов даже опубликовал в местной газете «Электрон» письмо, в котором попытался объяснить затягивание сроков. В нем он ссылался на проблемы с правами на земельные участки, по которым должны были пройти железобетонные укрепления: за неимением законных процедур для их изъятия генподрядчику предложили «договориться» с владельцами земли, которые «договариваться» не захотели. Были и другие проблемы: по словам подрядчиков, фирма, выигравшая конкурс на то, чтобы переложить коммуникации, вынеся их из зоны строительства, просто отказалась работать по контракту. «Они посмотрели, оценили масштаб бедствия и решили не участвовать», — объясняет Туркатов, добавляя, что за последние три года ситуация с коммуникациями так и не сдвинулась с мертвой точки, а без их ликвидации строители работать не могут.

Вдобавок ко всему оказалось, что составленный наспех после наводнения проект береговых укреплений не учитывал ряд важных особенностей реки — что привело к увеличению сметы почти вдвое. Есть претензии и у субподрядчиков к Туркатову — по словам Орехова, «Краснодаравтодорсервис» давал материалы для работ по почти вдвое завышенным ценам. «Они приехали нахапать по образцу Сочи, — возмущается Орехов. — Но куда вы лезете воровать? Тут смета ни к черту и воровать можно, только забирая деньги у субподрядчиков».

Проблемы достигли таких масштабов, что даже удостоились отдельного упоминания главы Счетной палаты Татьяны Голиковой: в декабре 2016 года она особенно отметила, что именно проверка объектов в Крымске возмутила ее больше всего. «Деньги на новое строительство водохозяйственных объектов государством были выделены, объектов — нет», — сердилась Голикова. Ревизия ведомства выявила, что из выделенных на проект 1,7 миллиарда рублей миллиард ушел «Тоннельдорстрою» уже после признания компании банкротом, а еще 540 миллионов выплатили за работы, которые так и не были выполнены.

По итогам проверки завели уголовное дело — и теперь, на время проведения следственной проверки, все работы по предотвращению следующего наводнения и вовсе приостановлены. Туркатов утверждает, что он получил от государства половину обещанных денег — и выполнил половину работ. По его словам, сейчас составлена новая смета проекта, которая должна будет пройти новую экспертизу, — по ее итогам объявят новый конкурс. «Деньги не были освоены вовремя, а сейчас их в бюджете уже просто не будет», — утверждает Туркатов. По его оценкам, до конца 2010-х береговые укрепления в Крымске так и не построят.

Те же и «Витязь»

Недавно в Крымске назначили нового главу района — Сергея Леся. Отвечать на вопросы корреспондента «Медузы» чиновник отказался — возможно, потому, что находится на опасной должности. Оба его предшественника попали под уголовное преследование.

В 2013 году глава Крымского района Василий Крутько получил шесть лет колонии-поселения за халатность (к тюремным срокам также были приговорены бывший глава Крымска и еще два чиновника; одна из них — условно). По версии следствия, они сфальсифицировали документ об объявлении режима чрезвычайной ситуации в городе — на самом деле его напечатали утром 7 июля, когда люди уже погибли, а город был разрушен. Следующим районным главой стал Анатолий Разумеев — но и его посадили под домашний арест по той же статье, хотя и за меньшие прегрешения: чиновнику вменяют незаконную продажу участка земли и тот факт, что он покупал себе еду и товары под видом представительских расходов на 32 тысячи рублей в месяц.

В городе, впрочем, считают, что проблема Разумеева была в другом: он слишком любил футбол и тратил огромные бюджетные средства на местную команду «Витязь». «Прокурор объяснял Разумееву: если деньги отдадите не клубу, а закроете задолженность — у вас у района не будет долга», — рассказывает главный редактор газеты «Электрон» Лариса Сафронова. «Если не будет спорта, будем как на Украине — пить под заборами», — парировал Разумеев. Начальником «Витязя» до недавнего времени работал его родной брат Сергей.

Ни ледового дворца, ни бассейна в Крымске так и не построили. Главным символом событий 2012 года стал памятник с именами погибших, который поставили в городском центральном сквере. Хотя и его оценили не все: Екатерина Носкова, потерявшая в наводнении двух дочерей и внука, говорит, что сквер, как и городская администрация, находится на холме и «там, наверху, никто не погибал».

Носкова — одна из самых активных представительниц пострадавших, которая участвовала в многочисленных судах с государством, собирала подписи за перенос памятника — но так ничего и не добилась. Сейчас вспоминать об этом она уже не хочет. Как и до наводнения, она каждый день ходит работать в палатку на рынке — и говорит, что за то время, что прошло после катастрофы, ни ее жизнь, ни жизнь города лучше не стали.

К новым катаклизмам, если они случатся, готов разве что самый большой в крае после краснодарского морг, отстроенный после наводнения в начале 2000-х. Впрочем, в июле 2012-го не помог и он. Тела погибших там просто не помещались — их хранили в холодильниках для мяса.

Илья Жегулев, Крымск