Лужков построил дом в калининграде
Будни фермера: экскурсия по калиниградскому хозяйству Лужкова
Sobesednik.ru отправился посмотреть, чем занят бывший градоначальник Москвы.
В хозяйстве экс-мэра столицы Юрия Лужкова за последнее время появилось много нового. Верный своей привычке все пускать в дело, он затеял выращивание грибов, производство экологичного топлива, присматривается к сыроварению…
Самая западная точка
…В калининградском аэропорту «Храброво» нас встречает машина, присланная Юрием Михайловичем. Два часа, и мы уже в Черняховске. Отсюда — рукой подать (еще каких-то полчаса) до Озерска, вокруг которого и разбросаны все пять участков лужковского хозяйства. Оно находится чуть ли не на самой западной точке России, хотя даже по местным меркам — в глуши. Впрочем, дороги тут, в отличие от обычной российской глубинки, хорошие. Кое-где, правда, оставлена немецкая брусчатка, но это скорее для местного колорита. В остальном — все гладко, а на некоторых участках даже пробки: прилежно кладут новый асфальт. Готовятся к ЧМ-2018?
— Да, дорога на Польшу, а оттуда болельщики поедут, — объясняет водитель. — Но эта трасса и была в хорошем состоянии. Можно бы ее и не трогать.
Штаб-квартира хозяйства экс-мэра находится там же, где и его конезавод «Веедерн», в Суворовке.
— Боевое название, — проезжая мимо указателя с названием поселка обычно не упускает случая отметить Лужков.
Сам хозяин проводит здесь довольно много времени: это хозяйство сегодня — самое любимое его детище. Как он говорит, его полигон. Место, где хозяйственник Лужков, что называется, на собственной шкуре испытывает все «прелести» ведения бизнеса в России. Причем не в сырьевом секторе, а в самой его сложной части — на селе.
— Я хочу понять, какие причины сегодня мешают развиваться сельскому хозяйству, и есть ли хоть что-то, что стимулирует его рост, — объясняет он. Хотите верьте, хотите нет, но каких-то преимуществ перед другими фермерами региона у него не наблюдается. А в некоторых случаях даже наоборот.
Все свое
В этом хозяйстве Лужкова я была четыре года назад. С тех пор тут появились новые постройки, но главный дом конезавода все еще пустует.
— Меняемся, но мучительно, — грустно констатирует Лужков. Конечно, его неуемный темперамент требует более быстрых перемен. Но — установка: хозяйство живет и развивается только на те деньги, которые само зарабатывает. В «Веедерне» работает порядка 120 человек, все местные. Зарплаты — чуть выше средних по району. Серых и уж тем более черных схем здесь не признают, все по белому.
Он, когда бывает тут, по-прежнему останавливается в гостевом домике. Внутри все просто, никакой роскоши. Центр жизни здесь — небольшая зала, где есть камин, фотографии любимой жены Елены на лошади, грамоты за достижение в коневодстве, небольшие козлы, на которых — несколько седел.
Дом, где останавливается Лужков // Фото: Елена Скворцова / «Собеседник»
— Это Елена ездит, когда приезжает сюда, — отвечает Юрий Михайлович на вопрос, чьи они.
Главное место в комнате занимает стол. За него приглашают всех, кто заходит в дом. Не успели мы войти в залу, как стол уже был накрыт к завтраку (осмотр хозяйства был назначен на 9 утра). Отговорки, что мы уже поели, не прошли.
— Все свое, — угощает Лужков. — Молоко, творог, яйца, грибы… А мед из Медыни (это в Калужской области, где у экс-мэра пасека — авт.). Никак не могу здесь наладить пасеку. Трудно найти человека, который бы занимался только моими ульями. А если он будет держать еще и свои рои, значит, мои будут на правах пасынков. Я так не согласен.
Грибы и пеллеты
Лужков предлагает короткие резиновые боты — негоже расхаживать по сельской грязи в столичной обувке. Сам уже обут в такие же.
Новации начинаются прямо тут, в «Веедерне». В небольшом двухэтажном здании около будущего пруда (его еще чистить и чистить) — цех по выращиванию грибов — вешенок.
— Царские грибы, они так и называются — королевские, — гордится бывший градоначальник. — Занимают второе место после белых по полезным качествам. Идея их выращивать возникла, как всегда, случайно. Мы давно присматривались к шампиньонам. Потом обнаружили, что вешенки по многим показателям — гораздо лучше. А главное, их выращивают на соломе (у нас же ее много). К слову, они достаточно капризны — если солома хоть чуть-чуть некачественная, грибы расти не будут.
Самое сложное — производство мицелия.
— Очень тонкая вещь, можно сказать, это филигранная работа, но мы научились, — говорит Лужков. — Мицелий выращивается на зерне. Оно у нас тоже свое.
Впрочем, техника тоже нужна: для вешенок закупили специальные машины, где сырье измельчается, пропаривается, агрегаты, которые поддерживают специальные температурно-влажностные режимы (для каждого цикла — свой). И вот — грибы от Лужкова уже есть в местных магазинах.
— У нас цель — выращивать до 90 т в год, — делится планами хозяин.
Цех, где грибы растут, производит странное впечатление — словно боксерские груши, висят по всему помещению белые мешки, из которых торчат гроздья грибов.
Вот такие вешенки // Фото: Елена Скворцова / «Собеседник»
Три волны урожая, — объясняет Лужков, — а потом мешки становятся золотистыми, и мы их пускаем на переработку в пеллетный цех.
Пеллеты сейчас — очень перспективное направление. Это и экологичное топливо, и прекрасная подкормка для скота, и замечательное удобрение. Лужков — не первый в России, кто их производит. Некоторые, к примеру, делают пеллеты из опилок — и тогда они идут исключительно на топливо.
Пеллетный цех — тут же, рядом с грибным. После несложной обработки из «мешков с грибами» получаются маленькие белые карандашики. Белые — так как они с добавлением соломы. В хозяйстве Лужкова есть еще один цех, где пеллеты делают исключительно из шелухи гречихи, и тогда «карандашики» получаются коричневыми.
— Все здания хозяйства отапливаются только ими. — рассказывает Лужков. — Экономия на отоплении вышла в 5 раз. Но нам хватает и на продажу — пеллеты у нас активно покупают и местные фермеры, и польские, продаем и в Прибалтику… В этом году у нас получилось 800 т пеллет.
Два секрета сыроварения
— Вы, вроде, еще и сыр начали делать, — вспоминаю недавние публикации в СМИ.
Пока только пробную партию мягких сыров сделали. Оборудование закупили, а это — лишь половина секрета производства хорошего сыра. К слову, пробовали купить российское (оно дешевле), но оказалось, что производители могут гарантировать поддержание температуры в пределах 1 градуса. А это — слишком много, речь должна идти о десятых градуса, иначе хорошего сыра не будет. Так что купили оборудование в Словении. Теперь вот ждем, когда у нас будет достаточно хорошего молока — это вторая половина секрета сыроварения.
— Это как?
— У нас есть небольшое стадо (около 100 голов) местных коров. Для качественных сыров их молоко не слишком подходит. Поэтому мы закупили в Германии 62 «заряженные» коровы симментальской породы. Это хорошая порода, сбалансированная, мясо-молочная. Будем постепенно наращивать стадо, до 200 голов. Уже несколько буренок разродились.
Лужков уверяет, что его оборудование позволяет делать и твердые сорта сыра, но в первую очередь он намерен делать именно мягкие: они быстрее вызревают.
— Нам надо быстрее начать производить продукт, чтобы окупить затраты на приобретение коров, — говорит он.
Лужков с коровами-симменталами // Фото: Елена Скворцова / «Собеседник»
Пока разговаривали, доехали до места дислокации немецких коров. Это несколько старых коровников, которые Лужков основательно перестроил и переоборудовал под современные нужды животноводства. Два здания — под овец романовской породы, а два других — для коров-симменталов.
Буренки уже вполне освоились. Умилительные телята живут отдельно и величественно принимают почести — вокруг них непрерывный поток внимания.
Замахнулся на фармацевтику
От коров едем к элеватору. По дороге Лужков рассказывает о новых планах:
— Я обсудил с экспертами, и они нам разработают рецептуру, как делать бесспиртовой экстракт рутина (полезнейший витамин) из шелухи гречихи. У меня есть твердое намерение создать здесь производство рутина. А чистить мы его будем в Обнинске (Калужская область) и таким образом станем участниками фармацевтического рынка…
— Разве не важна специализация? — удивляюсь.
— При разнообразии направлений я четко отслеживаю принцип специализации. Но не вижу причин, почему бы мне, раз уж я выращиваю здесь гречиху, не вытащить из ее шелухи рутин, а в пеллеты перерабатывать уже остальную массу? Я же не претендую на производство витаминов. Мы будем делать полупродукт — рутин, и отправлять его партнерам, которые будут делать из него конечный продукт.
Вскоре, впрочем, выяснилось: рутин — не единственное его медицинское начинание.
Фото: Елена Скворцова / «Собеседник»
— Недавно встречался с друзьями, с которыми лет 15 участвовал в разработке одного проекта, которым горжусь, — признается Лужков, который по образованию химик.
— Фотодинамическая терапия рака. Это лечение онкологических заболеваний через инъекции определенного вещества, которое под воздействием инфракрасного излучения делится и, выделяя атомарный кислород, убивает пораженные клетки. В основном так лечат рак кожи и рак желудка на начальной стадии, поскольку инфракрасные лучи не могут глубоко проникнуть в организм. Академия наук разработала хорошую аппаратуру для этого метода, а химики — систему лекарств, которыми импрегнируется тело. Эту терапию, к слову, Минздрав включил в реестр обязательных видов лечения онкологии.
«Крупорушка — только у нас!»
По дороге на элеватор проезжаем поле гречихи.
— Такая погода — в первый раз за те 7 лет, что я здесь фермерствую, — с горечью говорит Лужков, глядя на неубранное поле (дело происходит во второй половине сентября). — Только бы пару дней нормальных еще выдалось…
Погода погодой, но большую часть урожая собрать все же удалось. Потому-то и едем на элеватор. Хотя и само это место — особая гордость Лужкова. Он получил этот элеватор в буквальном смысле слова в нагрузку к небольшому участку земли, который купил здесь. Здание 1901 года постройки стояло уныло полуразрушенным…
Пребывало оно в руинах и четыре года назад, когда я была в хозяйстве Юрия Михайловича. Сейчас элеватор полностью восстановлен и работает в полную мощь.
— Я оставил много от немецкого оборудования, — увлеченно посвящает меня в детали Лужков. — Оно все оказалось в рабочем состоянии! Даже выключатели — еще Крупповские.
Но есть и новшества — например, крупорушка, которая так обрушивает гречиху, что полученную после этого гречку хозяйкам перебирать уже не надо. Вообще тут несколько машин, специально приобретенных для переработки гречихи.
— Мы потратились, но дело того стоит, — объясняет Лужков. — Дело в том, что с нашей легкой руки гречиху стали в области выращивать многие (сегодня регион полностью себя ею обеспечивает), а вот переработкой занимается только наше хозяйство. И теперь многие фермеры везут свою гречиху к нам на переработку, а кто-то продает ее прямо с полей в Латвию.
За границей территории лужковского хозяйства недалеко от его элеватора стоит дом с зияющими провалами выбитых окон и полуобрушившейся крышей.
— Это старая конюшня для рабочих лошадей, одна из самых крупных в Калининградской области, — цедит сквозь зубы Лужков. — Здание историческое, а смотрите, в каком состоянии. И власти якобы ничего поделать не могут: чья-то частная собственность. Как же так? Власть же обязана сохранять историческое наследие, требовать этого от собственника…
Неужели бывшему градоначальнику не тесно на 5000 га, после того, как в его подчинении было огромное хозяйство мегаполиса?
— А вы не рассматривали вариант поучаствовать в выборах губернатора Калининградской области? — задаю вопрос, который давно вертится у меня на языке.
— Никоим образом. Я уже говорил, что рассматриваю Калининград, как место, где должен понять, что у нас делается с сельским хозяйством. С нынешним губернатором я встречался. Мне импонирует его активность и стремление решить проблемы региона. Я, кстати, благодарен Антону Алиханову за то, что еще будучи и.о., он проявил смелость и пригласил меня возглавить рабочую комиссию по подготовке для правительства предложений по развитию отрасли. Мы подготовили их — в частности, по максимальному задействованию сельскохозяйственных земель региона и по мелиорации (уже несколько лет государство на это вообще денег не выделяет). Но уже полгода как они лежат в Госдуме, где почему-то их не спешат рассматривать…
— И что же, вот поймете вы, что помогает и мешает российскому сельскому хозяйству, и тогда закончится ваше фермерство здесь?
— Не дождутся.
***
Материал вышел в издании «Собеседник» №44-2017 под заголовком «Будни фермера Лужкова».
Источник
Старик и поле. Фермер Лужков в прусском интерьере
Поля рапса светятся жёлтым ярче, чем подсолнухи в Арле.
Среди безумства красок работает на земле бывший московский градоначальник Юрий Лужков.
Пять с половиной тысяч гектаров земли, завод, фермы, конюшня, немецкая усадьба — это всё его хозяйство. Маленький мир, где вместо политических интриг и борьбы за госбюджет — гречка, кони, овцы, а в перспективе пармезан и шампиньоны.
Усадьбу немецких дворян «Веедерн» под городком Озёрск в сотне километров к востоку от Калининграда купила в начале двухтысячных супруга тогда ещё мэра Елена Батурина. Известная своей страстью к лошадям, она мечтала восстановить здесь дело прусских коневодов.
В постройках на тот момент содержались коровы, а на территории лежал метровый слой навоза.
Планы изменились в 2010-м, когда президент Медведев снял Лужкова с поста. Батурина оказалась в опале и лишилась львиной части бизнеса в России.
— Здесь Елена теперь практически не бывает, — с оттенком тоски говорит Юрий Михайлович.
Нижний этаж необжитого двухэтажного дома он приспособил для гостей, а верхний занял сам, вместе с нанятым управляющим. Простые комнаты кажутся огромными из-за обстановки холостяцкого минимализма.
— Таня, как у тебя красиво уложены волосы, — 80-летний Юрий Михайлович обращает внимание на одну из помощниц по хозяйству. Входя в зал, заполняет собой всё пространство. Говорит мягким, но властным голосом политика.
Сменив вечную кепку на бейсболку, в клетчатой рубашке и немного потёртых на коленях штанах Юрий Михайлович выезжает на осмотр владений. Сам держится просто, и итальянские марки смотрятся неброско. Даже ботинки Jimmy Choo бы не выделялись.
В конюшне метрах в трёхстах от дома красуются длинноногие скаковые лошади, которых так любит Елена Батурина. Барский дом пока законсервирован.
Восстановление идёт медленно, Лужков надеется через несколько лет сделать имение похожим на Пруссию XIX века. Одним из первых реставрировал домик конюха.
Свою ферму он называет колхозом, советскую форму хозяйства считает современной. Анатолий Чубайс в 90-е развалил колхозы и убедил Ельцина раздать землю крестьянам, рассказывает фермер Лужков, попутно осматривая стриженых овец.
— Допустим, я бывший колхозник, нищета, голытьба. Получил 10 гектаров. Какую технику я могу купить? Системы её аренды тоже нет. В результате мои гектары поросли бурьяном, простаивают.
Из кошары (помещения, где содержат овец), Лужков переходит в коровник, где находятся молочные телята. Продолжает ругать Чубайса. Из-за него крестьяне продавали землю за несколько бутылок водки, появились латифундисты, скупавшие землю в расчёте на будущий рост цены.
В маленьком загоне Юрий Михайлович осматривает слабеньких козлят. На миг его взгляд становится теплее, но незримая тень Чубайса вновь предстаёт перед Лужковым.
— Он говорил, что мы создадим фермера. Да, где-то они стали появляться. Но в условиях ВТО к нам пошёл дешёвый продукт, субсидируемый Евросоюзом.
Фермеры стали неконкурентоспособными, 90 тысяч хозяйств разорились. Они брали кредиты под 20% при прибыльности 3—5%. Так и банки стали латифундистами. Приходит банк и смотрит: техники у фермера никакой, дом развалюха, жена старая, — продолжает рассказ Лужков.
Если бы Россия использовала всю имеющуюся землю сельхозназначения — обеспечила бы продовольствием 600 млн человек, включая 450 млн зарубежных потребителей, подсчитывает бывший мэр.
— Но у нас даже качественного мяса и молока нет. Людей гробят пальмовым маслом.
Ответственность за нынешний упадок в сельском хозяйстве Юрий Михайлович возлагает кроме Чубайса на премьера Медведева.
— Он взял грех на душу, с его подачи давили санкционные продукты и показывали это бедному населению.
Фермер Лужков называет акцию диверсией.
С бывшим начальником Дмитрием Медведевым Лужков ни разу не встречался с 2010 года.
— Зачем мне общаться с человеком, который так поступил по отношению ко мне и Москве.
Разговоров о Москве и преемнике Сергее Собянине фермер тщательно избегает. Коротко бросает, что многое он делает правильно.
— А если начну критиковать, все подумают, что завидую его успехам.
Федеральные власти и в Калининградской области мешают Лужкову, рассказывают по секрету местные руководители.
— Юрий Михайлович хотел восстановить в Озёрске электростанцию, но ему запретили вмешиваться в муниципальные вопросы. Ситуацию даже разбирали на совещании у Дворковича.
С президентом Владимиром Путиным он виделся пару лет назад (точную дату не называет).
Путин спросил, какие проблемы у Юрия Михайловича, может ли чем ему помочь. Лужков сказал, что проблем нет, и в ответ сам предложил помощь.
— Встреча была очень полезной для меня. После этого встреч не было. Путин знает о моём хозяйстве. Даже на этой встрече он очень осведомлённо себя вёл, он всегда готовится и к публичным выступлениям, и к личным беседам, говорил о моей сельской жизни. Говорит, что если будет время, приедет погостить. Я сказал: милости просим.
Под Калининградом до Лужкова гречку не выращивали — считали, что климат не подходит. Но бывший мэр уже три года собирает урожай. Готовый продукт продаёт в больших упаковках по 40 рублей за килограмм.
— Пенсионеры и малообеспеченные закупаются у нас, затраты оправдываем, — говорит Лужков.
После полного обеспечения гречкой одной области можно будет поставлять её на флот и в северные регионы, рассуждает экс-мэр. Сейчас Россия в основном ест китайскую гречку.
Площадь посевов он увеличил минувшей весной с 600 гектаров до 1650. На опыление всходов привёз своих пчёл из Медыни, что под Калугой.
Пять пчелосемей обрабатывают один гектар. Выходит, что всего требуется 8000 семей, у Лужкова столько нет, и у всех приглашённых окрестных пчеловодов — тоже. Приходится применять старинный способ опыления, сотрясать верхушки растений натянутой верёвкой.
Шелуху гречки как крепкий хозяйственник Юрий Михайлович также намерен использовать для получения рутина. Из которого делается лекарство — аскорутин. Пока главный поставщик аскорутина — Япония.
В хозяйстве Лужкова работает около сотни человек. Крестьяне приходят и просятся устроиться сами.
— Хорошие работники, но некоторые, как только зарплату получат, — привет, — говорит Юрий Михайлович. На ферме он установил сухой закон.
Технику приобрёл российскую, и теперь жалеет: неконкурентоспособная.
— Купишь комбайн «Дон», а потом ещё больше тратишь на запчасти. Да и с украинской техникой намучились.
В нагрузку к земле Юрий Михайлович приобрёл стоящий на ней элеватор 1902 года постройки. Уверяет, что добровольно в жизни бы его не купил. Но, изучив немецкое творение, поразился его годности.
— Родные транспортёры я запретил менять, современные менее надёжны. Система освещения была сделана Siemens, я проверил сопротивление изоляции, она оказалась лучше новой.
Рядом с элеватором находится комплекс для хранения урожая на 15 тысяч тонн. В прошлом году ферма собрала 13 тысяч тонн разных культур. Всё продали.
Поделиться опытом фермерства и детально разобрать ошибки власти в отрасли Юрий Михайлович решил в книге, которая почти написана, получилось 500 страниц. Название пока не придумал.
В этой работе Лужков анализирует опыт Китая во времена Мао Цзэдуна и начале деятельности Дэна Сяопина. Презентацию готовит на сентябрь.
— Сравнение с китайской стратегией возрождения, к сожалению, не в нашу пользу.
Собственные мемуары политик, которому 21 сентября исполнится 80, писать пока не собирается. Обещает выпустить их ближе к сотне — и тогда наконец рассказать, кто и как спровоцировал его отставку.
После обхода владений Юрий Михайлович возвращается домой. По пути останавливается у загона, где резвятся благородные олени.
— Тут только девочки. Оленя пришлось в конюшню убрать, он ломал забор рогами, не подпускал никого, ревновал.
Лужков вздыхает. Его «девушки», как он называет жену и дочерей, тоже не близко. Елена Батурина в основном ведёт бизнес за рубежом.
Старшая дочь Лужкова и Батуриной Алёна сама решила вернуться и найти работу в Москве. Она закончила UCL в Лондоне по разделу «Политика стран Восточной Европы» и решила пойти в политику. Лужков говорит, что никак не влиял на решение дочери.
Младшая Ольга закончила Нью-Йоркский университет с красным дипломом.
— Мы с Еленой продолжаем считать Москву главным городом жизни, а дети, к сожалению, относятся к ней уже иначе, хотя тоже считают Москву родной. Учёба за рубежом накладывает отпечаток.
Сын Александр («младшенький») живёт с Юрием Михайловичем. В его кулачищах можно спрятать буханку хлеба, с таким и охрана не требуется. У бывшего градоначальника нет ни телохранителя, ни пресс-секретаря.
Завтра он снова встанет рано, поедет в поле, на элеватор и ферму. И через шесть лет после отставки у него осталась масса нерастраченной энергии.
— С этой работы меня невозможно снять. Со мной это сделали только раз в жизни, — улыбается старик.
Источник