Новосибирска построили дома пленные немцы

Но мало кто знает, что и тысячи бывших солдат Вермахта встретили здесь День победы.

Как строила НЭТИ Лидия Яковлевна рассказывает с гордостью и еле уловимым акцентом. В 42-ом году ее с семьей привезли сюда из Краснодарского края в товарном вагоне, набитом такими же, как они, советскими немцами.

Лидия Лаврова, работница Трудармии с 1942 года: «А утром ребятишки пришли, а им сказали, что немцы приехали, хвосты, роги. Они пришли, посмотрели и убежали. А потом пришли домой, смотрим — они хлеба тащат, картошку тащат нам. Потом рассказали родителям они такие же, как мы».

Потом Трудармия — работала на заводе боеприпасов, затем в полях, на стройке. Было всякое, и фашистами их называли. Но в памяти остались не оскорбления, а мастер — который ее, немку, у станка подменял, чтобы поесть успела. Удивительно ли это? Сегодня мне сложно осознать, что творилось в головах сибиряков тогда, в войну, когда их родные погибали на фронте, а рядом оказывались люди с немецкими фамилиями. Почему-то, при всей современной толерантности, я ожидала ненависти. Как те ребятишки, для которых немцы были что-то вроде черта с рогами. В 44-ом в Новосибирск пришел первый эшелон с пленными немцами. 15 тысяч солдат Вермахта и союзных Гитлеру армий встретили день победы в Новосибирской области. Почти три тысячи остались в новосибирской земле навсегда.

Данные НКВД по новосибирскому лагерю для военнопленных рассекретили только в начале 90-х. Историк Сергей Букин первым пошел в архивы за историей безымянных узников, полной мрачного трагизма. Однако картина оказалось иной.

Сергей Букин, зав. сектором истории социально-экономического развития Института истории СО РАН: «Действительно, было очень тяжело, многие умерли, но условия труда и быта были примерно такими же, как у наших рабочих на оборонных предприятиях».

У военнопленных был собственный госпиталь и поликлиники. Их продовольственные пайки по размерам совпадали с рационом советских рабочих. Конечно, скажите, мужские рабочие руки, пусть вражеские, в тех условиях надо было беречь. Но только вдумайтесь! Бывшим солдатам Вермахта даже платили зарплату! Хотя и это не главное. Не из-за этих формальностей в мемуарах бывших узников новосибирского лагеря №199 нет плохих слов о сибиряках.

Сергей Букин, зав. сектором истории социально-экономического развития Института истории СО РАН: «Наши люди в этих изможденных, измученных людях не видели больше врагов. Это были такие же жертвы войны, и если пленный просил хлеба, ему давали. Хотя самому, чтобы наестся досыта, пайка, конечно, не хватало».

Может быть, истоки кроются в национальном характере? Ведь не принято на Руси пинать ногами упавшего врага. История немцев, как советских, так и пленных — вросла корнями в историю Новосибирска. Стоят цеха, дома и дороги, которые они построили. Последний узник уехал из области в конце 90-ых.

Он жил в поселке Мирный, который основали высланные советские немцы, а затем именно здесь организовали подсобное хозяйство для лагеря военнопленных. Сотни узников выращивали овощи и скот рядом с местными жителями. И солдат Вермахта влюбился. И остался по доброй воле. За могилами тех, кто остался по воле судьбы сегодня ухаживают селяне. Мирный и ныне считается немецким. Некоторые его жители уезжали в Германию, но вернулись. Потому что здесь родина.

В России не было лагерей смерти
Новосибирский историк Сергей Букин рассказывает
о судьбе немецких военнопленных в Новосибирске.

История Второй мировой войны всегда привлекала и еще долго будет привлекать внимание исследователей. В Сибири боевых действий не было. Но вклад сибиряков в победу неоспорим, и на самом деле сибирским историкам есть над чем работать. Профессор Сергей Букин заведует сектором истории социально-экономического развития Сибири в Институте истории СО РАН. Он автор более 170 статей и книг по проблемам социальной истории Сибири в ХХ веке.

Сегодня профессор Букин руководит новым научно-исследовательским проектом «Вторая мировая война и судьбы военнопленных в Сибири». Недавно в издательстве «Гуманитарные технологии» вышла его книга «В чужой земле: Памяти военнопленных, умерших в Новосибирской области в 1944-48 гг.»

В предисловии Сергей Букин говорит о том, что «плен является одним из самых трагичных феноменов человеческой истории». 35 миллионов человек на себе узнали, что такое «лагерная система» во время Второй мировой войны. В Советском Союзе было зарегистрировано более четырех миллионов военнопленных, более полумиллиона не смогли пережить плен и похоронены на нашей земле. Долгое время историки не могли изучать эту тему из-за грифа секретности. В то же время в Германии уже в 70-е годы было опубликовано 22 тома воспоминаний бывших военнопленных, семь из которых рассказывали о советских лагерях. Был лагерь военнопленных и в Новосибирске. По сути дела, его заново открыл для нас историк Сергей Букин. Сегодня он отвечает на вопросы «ВН»

— Как начиналась ваша работа?

— В середине девяностых я обратился к материалам архивного информационного центра Управления внутренних дел НСО. Это огромное хранилище, в котором есть как текущая информация, так и документы времен войны. Мне разрешили поработать в этом хранилище, и я увидел там огромное количество материалов: протоколы заседаний «троек», судебные дела, расстрельные… В том числе и документы, рассказывающие о лагере военнопленных номер 199, который существовал в Новосибирске с осени 1944-го по конец 1948 года.

— Ведь об этом практически ничего не известно…

— Я сам, коренной житель Новосибирска, историк, профессионально занимающийся изучением истории Второй мировой войны, еще несколько лет назад ничего не знал об этом. А ведь военнопленные оставили свой след в истории нашего города.

Черчилль написал в своих мемуарах, что Сталин заявил ему еще на Тегеранской конференции в 1943 году, что сразу после победы он хочет привлечь четыре миллиона немцев для восстановления страны. И после Сталинграда и знаменитых «сталинских ударов» в 1994 году пленных стало много. Формировались сборные лагеря, откуда военнопленных эшелонами отправляли вглубь страны.

В день народного траура на кладбище военнопленных в Первомайском районе
— И к нам тоже.

— Пленные появились и в Сибири. Первейшая причина — острый дефицит кадров на предприятиях и стройках. Большинство этих людей были, как говорится, трудягами: солдаты, ефрейторы, в мирной жизни они были механиками, водителями, плотниками. За их рабочие руки шла настоящая борьба. Вот, например, новосибирский лагерь планировался на 15 тысяч человек, а бюро обкома ВКП(б) даже приняло постановление о размещении у нас 40 тысяч человек. Но не дали. Выделили только 10 тысяч. Первый эшелон с военнопленными прибыл в Новосибирск 19 сентября 1944 года. Военных преступников среди них не было.

— Каковы были условия жизни военнопленных?

— Совершенно четко могу заявить: политика самого государства и НКВД была исключительно щадящей, корректной. Я пришел к выводу, что она полностью соответствовала нормам международного права. Никакого лагеря смерти у нас не было, и голодом здесь никого не морили. Кстати, сами немцы, которые вернулись потом на родину, писали в своих воспоминаниях о том, что русские люди относились к ним благожелательно, помогали им. Пленные писали, что в чем-то их условия жизни были даже лучше, чем у рабочих наших оборонных предприятий.

— То есть это была не тюрьма?

— Не тюрьма. В годы войны был конвой, но уже через несколько месяцев после победы вышел приказ Берии, который разрешал расконвоировать пленных. Функции охраны были возложены на вспомогательные команды, сформированные из тех же немцев.

Теперь несколько слов о том, что немцы делали. Надо признать, сделали они немало. Первые партии работали на комбинате 179 — сейчас это «Сибсельмаш», в годы войны это было крупнейшее наше оборонное предприятие, которое, например, изготовило три четверти всего количества снарядов, выпущенных всей Россией в годы Первой мировой войны. Но немцы, конечно, делали не снаряды. Они изготавливали ящики, причем древесину тоже заготавливали сами. Основная масса их работала в тепле, и нельзя сказать, чтобы работа была очень тяжелая, хотя люди были измождены. Более двух тысяч военнопленных работали на «Тяжстанкогидропрессе», на стрелочном заводе, на заводе «Пром-стальконструкция». Всего пленные немцы произвели 39 миллионов штук кирпичей, заасфальтировали 22 тысячи квадратных метров улиц и площадей, уложили пять тысяч метров труб городского водопровода.

— Но ведь они еще и жилье строили…

— За четыре года военнопленные построили более сорока тысяч квадратных метров жилья — в основном в Дзержинском и Первомайском районах. А в центральной части города они выполняли особое задание — построили комфортабельный жилой дом площадью две тысячи квадратных метров для аппарата обкома ВКП(б).

— Когда пленных начали освобождать?

— Уже в июне 45-го года Лаврентий Берия подписал специальный приказ, которым рекомендовались категории, пригодные для репатриации, — по-простому говоря, избавлялись от тех, кто был обузой для НКВД: от больных, старых, дистрофиков… А вот в 47-м начали отпускать уже исходя из национальной принадлежности и отношений с теми государствами, которые пленные представляли. Сначала отпускали венгров, затем австрийцев; с начала 48-го — немцев. А в октябре лагерь вообще закрылся.

— Но домой вернулись не все. Кто-то навсегда остался в сибирской земле.

— Эта тема меня тоже очень взволновала. Что могу сказать: в новосибирском лагере высокая смертность была в момент его организации. Зимой 1944-45 годов умерло три четверти от общего числа умерших в Новосибирске военнопленных. Но это никак не связано с политикой наших властей — в лагере был хорошо оборудованный госпиталь на двести человек, лазареты в каждом отделении. Причина смертности в том, что военнопленные прибывали в Новосибирск, уже испытав большие лишения. В 44-м немцы, как наши солдаты в 41-м, ощутили, что такое окружение… Поэтому основная масса пленных была истощена. Всего умерло 2923 человека. Они были семнадцати национальностей — немцы, эстонцы, латыши, венгры, австрийцы… Были даже японцы — 23 человека — их привезли из Кузбасса для лечения, но все они умерли.

Характерно, что более половины умерших военнопленных были в возрасте от 31 до 40 лет.

— Хоронили их в Новосибирске?

— Я нашел схемы расположения кладбищ военнопленных — их оказалось четыре: в Первомайском, Ленинском и Заельцовском районах Новосибирска, а также в поселке Мирный Коченевского района. Потом я сел за руль своих «Жигулей» и постарался их разыскать. Однако это оказалось очень непросто, поскольку прошло 50 лет, за могилами никто не ухаживал, и они пришли в запустение… Но все-таки я нашел. В Первомайском районе по этому месту ходили люди и ничего не знали, там все заросло, но сохранились остатки вала и рва, которые были вокруг кладбища. В Ленинском районе было одно из самых больших кладбищ военнопленных в Сибири. В те годы их хоронили в степи за городом, а сегодня это совсем рядом с Хилокским рынком. Еще в 47-м на этом месте райпищекомбинат посеяли просо, а теперь расположились огороды. На Заельцовском кладбище у участка, где хоронили пленных (это 16-й квартал), — своя судьба: по прошествии лет, в 70-х — начале 80-х, здесь хоронили горожан. А вот в Коченевском районе небольшое кладбище (17 могил) сохранилось.

Мы вступили в контакт с Немецким народным союзом по уходу за военными могилами — общественной организацией, которая существует на пожертвования граждан. Нашли понимание в мэрии, районных администрациях, в Совете ветеранов войны. В результате сегодня на местах захоронений наведен порядок, установлены кресты. Памятники, может быть, и скромные, но достойные.

— Наверное, это редкий случай, когда историк видит зримые плоды своего труда.

— Да, действительно, случай редкий. Хотя всякое бывает… Были факты вандализма, писали на крестах глупые надписи… Но прошло это. И сейчас в Новосибирск приезжают почтить память своих соотечественников немало людей из Германии. С 1995 года в местах захоронений, как и в Германии, проводится День народного траура.

Вообще очень много историй с этим связано. Вот, например, на кладбище в Ленинском районе похоронен ефрейтор вермахта Макс Карл Вайгель. Он был шофером, в плен попал на Украине, а умер 5 декабря 1944 года в Новосибирске. Его дочь сама не смогла приехать (ей уже 61 год), но прилетели соседи, которые снимали на видео по ее просьбе. Еще жива и его жена, которая тоже не смогла приехать, потому что у нее резко сдало здоровье, когда она узнала, где находится могила мужа. Она ждала этого момента 50 лет!

Или вот: получил я письмо из Мюнхена от Райнера Шислера. Он много лет искал могилу первого мужа своей матери — лейтенанта Ганса Гельберга. Лейтенант люфтваффе служил в Австрии, сдался американцам, но был передан советским войскам. Умер 20 июня 1947 года и похоронен на Первомайском кладбище. И в то же самое время в Германии, и тоже от воспаления легких умер его трехлетний сын. Мать Райнера Шислера умерла, но в завещании просила своего сына найти могилу мужа и посетить ее. И вот в скором времени он надеется побывать в Новосибирске.

— И последний вопрос: как люди относятся к тому, что вы делаете?

— Прежде всего хочу сказать о наших людях. Почти в каждой семье кто-то погиб на фронте, но они продемонстрировали высокую человечность по отношению к военнопленным. Вот только один пример — об этом писали сами немцы: однажды они собирали крапиву и лебеду, подошла бабушка и дала им буханку хлеба. Спросила: зачем траву собираете? Пленные ответили, что для кухни. Тогда женщина ушла и вскоре вернулась с бидоном молока. А сама, как вспоминали немцы, стояла и плакала — на фронте погибли ее муж и два сына… Немцы были потрясены проявлением этого высшего человеческого действия — милосердия. И они совершенно серьезно обсуждали идею поставить этой женщине памятник в Германии. Военнопленные в мемуарах прямо писали, что русские женщины спасли жизни многих из них.

А что касается сегодняшнего дня, то, конечно, нужно заниматься гуманитарной деятельностью, связанной с увековечением памяти жертв Второй мировой войны. Мы должны понять, что ситуация сегодня весьма изменилась: в Германии, Австрии, Польше, Венгрии иной политический режим, и там больше нет наших войск. Кладбища, в том числе и воинские, содержат территориальные общины, у которых сегодня лишних денег нет. Тем не менее они ухаживают за кладбищами наших воинов и просят только об одном: чтобы мы ухаживали за воинскими кладбищами, находящимися в России. Поэтому, занимаясь благоустройством кладбищ немецких военнопленных в Новосибирске, мы тем самым способствуем сохранению памяти наших солдат, погребенных в чужой земле.